В притчах, как в магическом зеркале, отражаются обычные деструктивные семейные сценарии, считают Геннадий Малейчук и Наталья Олифирович, кандидаты психических наук, супервизоры, гештальт-терапевты с 25-летним опытом работы. В собственной книжке «Сказки на кушетке. Кай, Аленушка, Мертвая Царевна, Кощей Бессмертный и остальные персонажи очами психотерапевтов» они изучат предпосылки поступков сказочных героев как клиентов, обратившихся за психической помощью к спецу. На воображаемую кушетку попали и герои узнаваемых во всем мире мультов – «Шрека», «Кунг-Фу Панды», «Рапунцель» и остальных. С разрешения издательства «Бомбора» «Лента.ру» публикует фрагмент главы «Сестрица Аленушка и братец Иванушка: притча про зависимого мужчину и созависимую даму, либо история про жизнь в слиянии».
(…) В притче Аленушка стает как рачительная сестра, которая опекает брата опосля погибели родителей. Из-за собственного неповиновения брат преобразуется в козленка, но Аленушка продолжает терпеливо хлопотать о нем даже опосля сотворения своей семьи. Злая колдунья пробует убить Аленушку и повредить ее семейную жизнь. Она топит Аленушку, занимает ее пространство около супруга и желает убить Иванушку. Но Аленушку удается спасти, Иванушка преобразуется из козленка назад в мальчугана, а злую колдунью наказывают. (…)
При анализе сказки мы столкнулись с трудностью: какие дела можно считать «условно нормальными», а какие — патологически созависимыми, больными? Ведь человек развивается поочередно, через взаимодействие с миром, окружением. И почему на одних шагах жизни наше поведение в какой-нибудь ситуации — это норма, а позднее при схожих критериях это поведение считается неадекватным? Давайте разбираться.
Опосля взаимодействия с кем-либо у нас формируется опыт, который позднее становится частью нашей личности. Опыт дает нам уверенность, способность планировать и выстраивать свою жизнь. Быть с иными и быть собой — это две стороны одной медали, поэтому что быть собой в отсутствие остальных людей нереально. Но в созависимых отношениях баланс «давать — брать» нарушен.
Обычно у созависимого человека возникает чувство, что он дает еще больше, чем получает: «Я столько вложила в эти дела!» Отсюда у него возникает чувство опустошенности, истощенности, неудовлетворенности
В психоанализе мысль «быть собой и быть с иными» была описана австрийским психотерапевтом Отто Ранком. Он утверждал, что есть два вида ужаса. 1-ый — ужас перед жизнью. Его колоритная черта — потребность зависимо от Другого. Она проявляется в полном отказе от себя, от собственной идентичности. Таковой человек — это только тень того, кого он любит.
2-ой вид ужаса Ранк именовал ужасом погибели. Он связан с полным поглощением Иным, утратой независимости. Психотерапевт считал, что 1-ый вид ужаса наиболее типичен для дам, а 2-ой — для парней.
Отто Ранк
Высшие потребности человека и методы их ублажения обычно соединены с ранешними отношениями малыша с матерью. В процессе развития и взаимодействия с окружением ребенок изменяется сам и меняет методы ублажения различных потребностей. Проще говоря, его взрослое поведение не является «голографическим отражением» детского опыта.
Понятно, что на шаге младенчества созависимость, либо, поточнее, слияние мамы и малыша, — это нужное условие выживания крайнего. Без помощи мамы малыш не может ухаживать за собой, потреблять еду и т. д. Небольшой ребенок не существует сам по для себя, он постоянно находится рядом со взрослым — мамой либо иным человеком.
К примеру, английский педиатр Дональд Винникотт выдвигал идею, что в процессе развития ребенок проходит путь от состояния абсолютной зависимости к состоянию зависимости относительной. Чтоб ребенок сумел пройти этот путь, рядом с ним обязана быть «довольно не плохая мама». Другими словами не безупречная либо гиперопекающая, а та, которая сумеет поддерживать обычный уровень жизни малыша, хлопотать о нем и отзываться на просьбы.
Если у малыша развитие протекало нормально, он получал заботу и поддержку, то в дальнейшем он сумеет строить жизнь без помощи других. Но если ребенок не прошел стадию психической автономии, не сумел стать самостоятельным, то, скорее всего, во взрослой жизни он впадет в созависимость. У него не сформированы точные личные границы, он не понимает, какой он человек, какие у него желания и мечты. У него нет Я, отдельного от родителей.
Чувство собственного Я дозволяет заявлять о для себя, полагаться на свою внутреннюю силу, брать ответственность за свое поведение, а не ждать, что кто-то будет управлять тобой. Это типичное 2-ое рождение — психологическое, рождение собственного Я. Такие люди способны вступать в близкие дела, не теряя при всем этом себя.
Венгерский врач-психиатр Маргарет Малер считала, что для удачного развития психической автономии малыша нужно, чтоб психической автономией владели оба его родителя.
Из сказки понятно, что предки Аленушки и Иванушки погибли, оставив отпрыска на попечение старшей дочери. Аленушка находится в том возрасте, когда можно выйти замуж: предположительно, ей около 16 лет. Иванушка — ребенок, который не слушает сестру, не способен длительно задерживать в памяти запреты и долженствования. Другими словами у него не сформировано суперэго. Скорее всего, Иванушке от 3 до 5 лет.
Погибель родителей — это утрата не попросту обычного окружения, это утрата первых объектов любви и привязанности. Подобные переживания могут привнести хаос в жизнь как малыша, так и взрослого
Но если разрушительное поведение длится долгое время, можно выдвинуть два догадки. 1-ое — что погибель родителя отозвалась мощной травмой, с которой человек не сумел совладать. 2-ое — что он был таковым уже до утраты.
Конкретно 2-ое предположение легло в базу нашего анализа поведения Аленушки. На наш взор, ее жертвенность, безропотное подчинение, неспособность биться за себя, отсутствие собственных желаний и жизнь только в качестве функции дозволяет обрисовать ее как созависимую личность. Неудовлетворенные в детстве потребности в близости и любви привели Аленушку к готовности быть сколь угодно длительно в деструктивных отношениях, пока живая иллюзия, что она не одинока. Таковой метод управляться со ужасом самостоятельной жизни ведет к утрате себя. Но эту утрату девице легче вынести, чем одиночество.
Созависимость — парадокс, напоминающий зависимость, ее зеркальное отражение. Главными психическими чертами хоть какой зависимости и созависимости является триада:
- назойливые, непрекращающиеся мысли о объекте созависимости: маме, супруге, отпрыску («Как она там без меня?», «Как он уехал, никак не могу успокоиться. Переживаю»);
- внедрение такового незрелого механизма психической защиты, как отрицание («У меня все в порядке», «Помощь мне не нужна»);
- утрата контроля над собственной жизнью.
Аленушка — обычный представитель созависимых личностей. Она не попросту привязана к Иванушке — она практически прикована к нему
Еще сначала сказки кидается в глаза ее терпеливость. Они с братом идут по широкому полю. Иванушка просит пить, а Аленушка тихо разъясняет, что необходимо подождать, чтоб дойти до колодца. Но Иванушка очень нетерпелив и импульсивен, что полностью естественно как для малышей, так и для взрослых зависимых.
Он дает Аленушке компромиссные варианты: хлебнуть воды из следов, оставленных разными домашними питомцами.
— Сестрица Аленушка, хлебну я из копытца!
— Не пей, братец, теленочком станешь!
Братец послушался, пошли далее. Солнце высоко, колодец далековато, жар допекает, пот выступает. Стоит лошадиное копытце много водицы.
— Сестрица Аленушка, напьюсь я из копытца!
— Не пей, братец, жеребеночком станешь!
Вздохнул Иванушка, снова пошли далее. Идут, идут, солнце высоко, колодец далековато, жар допекает, пот выступает. Стоит козье копытце много водицы.
Иванушка гласит:
— Сестрица Аленушка, мочи нет: напьюсь я из копытца!
— Не пей, братец, козленочком станешь!
Не послушался Иванушка и напился из козьего копытца. Напился и стал козленочком…
Зовет Аленушка братца, а заместо Иванушки бежит за ней беленький козленочек.
Залилась Аленушка слезами, села на стожок — рыдает, а козленочек около нее скачет.
Поглядите, Аленушка не выражает злость, не злится на Иванушку. Она заливается слезами, в то время как тот продолжает скакать рядом с сестрой. Созависимый человек не живет собственной жизнью. Он спаян, слит с жизнью другого, и все его препядствия переживает как свои собственные. В таковых критериях собственное Я не развивается.
Аленушка, фактически взрослый человек, при столкновении со сложной ситуацией погружается в печаль. Она теряет способность действовать, не пробует отыскать выход. Героиня вполне дезорганизована и растеряна. Она потеряла контроль над собственной жизнью.
Разумеется, что все мы в моменты нежданных конфигураций в жизни испытываем замешательство и растерянность. Человек быть может травмирован либо дезорганизован наиболее либо наименее долгий период времени. Но целостная личность способен через некое время мобилизоваться и приспособиться к изменениям. Созависимый человек утратил эту способность. Он, на самом деле, не может ничего поменять сам, поэтому что Иной описывает ход его жизни.
Узнаваемый русский психолог Борис Братусь выдвинул идею, что получение наслаждения без усилия — путь к спиртной психике (психика — Субъективный внутренний мир человека, оппосредованный/оппосредующий взаимодействие человека с внешним миром). Иванушка — колоритное доказательство данной для нас идеи. Мальчишка не умеет вытерпеть, не способен длительно выдерживать напряжение.
Такое поведение нормально для малеханького малыша, но неприемлимо для взрослого. Но конкретно так ведут себя взрослые зависимые — пьяницы, наркоманы, игроки, когда сестра, супруга, мама либо иной созависимый уговаривают их не пить (не играться, не нюхать, не колоться). На пути «Иванушек» постоянно встречается то либо другое копытце, испив воды из которого, они теряют человечий вид.
Неумение удерживаться от действий, снижающих тревогу, разъясняется последующим: созависимые и зависимые люди не способен выдерживать напряжение. Эта способность у человека возникает достаточно рано и связана она с ублажение потребностей. Так, небольшой ребенок нередко испытывает голод, жажду, потребность в разговоре и др. Он сигналит о собственных нуждах и желаниях окружающему миру.
Если ребенок получает незамедлительное ублажение собственной потребности, то не получает опыта выдерживания напряжения. Если же он совершенно не получает ублажения, то испытывает фрустрацию. Лучший вариант —это отсроченное ублажение. К примеру, мать гласит отпрыску: «Мы пойдем с тобой в парк опосля того, как я закончу варить суп». Таковым образом, ребенок обучается терпению и получает наслаждение в качестве вознаграждения за «работу» — за то, что сумел выдержать напряжение.
Тревожная мама старается быть «безупречной» и пробует немедля удовлетворить все потребности малыша
Таковой ребенок не имеет опыта отсроченного получения, хотимого и потому организует свою жизнь вокруг вседоступных наслаждений. Конкретно потому частыми клиентами психолога являются предки «золотой молодежи», которая, по их описанию, имеет все, не считая интересов и целей в жизни.
Как досадно бы это не звучало, «счастливое детство» не гарант формирования такового свойства личности, как целеполагание — способность планировать будущее, ставить цели и добиваться их. Отсюда наркомания, алкоголизм, бесцельная растрата времени, поиск наслаждений для сиюминутного чувства себя {живым}. Зависимые клиенты обычно плохо поддаются психотерапии, поэтому что диапазон их заморочек определен базовым недостатком их психики.
Отсутствие самоконтроля, крохотная сфера интересов, «приклеенность» к объекту зависимости/созависимости — суровый вызов для психоаналитика. Зависимые люди не способны просить о помощи у окружения. Обычно за консультацией обращаются их родственники либо кто-то приводит их на терапию (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания) практически за руку. Психоаналитику предстоит работать с «небольшим ребенком», не осознающим собственных желаний, потребностей, собственной отдельности от окружения.
Иллюстрацией парадокса и зависимой, и созависимой личности является тот момент, когда колдунья утопила Аленушку. Иванушка пробует возвратить сестру.
С утра и вечерком прогуливается по бережку около воды и зовет:
— Аленушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок…
Направьте внимание: Иванушка не пробует поведать о собственной дилемме людям, супругу Аленушки, попросить у их помощи либо отыскать без помощи других метод спасения сестры. Все, на что он способен, — ходить по берегу и продолжать жалобно взывать в никуда. Ведь поведать о дилемме и попросить о помощи значит признать свою недееспособность, свои ужасы и препядствия, стать весьма уязвимым.
Конкретно потому сложность исцеления зависимой личности состоит в том, что его партнер — созависимый — не дает ему способности вырасти. Он поддерживает его в детском, инфантильном, безответственном состоянии, выступая в качестве типичного «психического костыля». Любые пробы напарника заявить о собственных границах воспринимаются созависимым как отвержение. (…)
Пары складываются неслучайно. Согласно теории выбора супружеского напарника, мы создаем пары с теми, кто может удовлетворить наши потребности. Конкретно потому так нередко образуются комплементарные союзы — один выручает, а иной нуждается в спасении; один злосчастный, а иной его утешает; один просит помощь, а иной желает помогать… Конкретно по такому принципу Аленушка выходит замуж.
Героиня проявляет свою жертвенность — соглашается стать супругой первого встречного, чтоб спасти Иванушку. При всем этом она морально разбита, потому что не может совладать с переживаниями по поводу перевоплощения брата в козленка.
В ту пору двигался мимо негоциант:
— О чем, красноватая девушка, плачешь?
Поведала ему Аленушка про свою неудачу. Негоциант ей и гласит:
— Поди за меня замуж. Я тебя наряжу в злато-серебро, и козленочек будет жить с нами.
Аленушка поразмыслила, поразмыслила и пошла за негоцианта замуж.
Направьте внимание, что негоциант тоже проявляет черты созависимого человека. Встретив незнакомую даму, находящуюся в сложной ситуации, он сходу, не раздумывая, дает ей помощь. В норме пара обязана прожить некий период, для того чтоб партнеры лучше узнали друг дружку и приняли решение о продолжении отношений либо о их разрыве. Но созависимые весьма стремительно и без размышлений выбирают «пригодного» напарника: «Я как будто знала его всю жизнь», «Наша встреча — это судьба!», «Мне ее послал Бог». По сути это выбор без выбора, потому негоциант сходу готов хлопотать и о Аленушке, и о ее братце.
Увлекательна картина: Аленушка гласит негоцианту, что это звериное — по сути не козел, а ее небольшой брат. В настоящей жизни человек усомнится в адекватности сообщения, попробует проверить собеседника на «нормальность». Но негоциант, так же как и Аленушка, находится в иной, «сказочной» действительности, где человек может перевоплотиться в звериное и звериное может перевоплотиться в человека.
Искажение реальности, отрицание сложностей и заморочек — калоритные свойства мышления созависимых людей и обычные защитные механизмы, поддерживающие их картину мира
Когда всем окружающим уже понятно, что у пьяницы (наркомана, патологического ревнивца, игрока) очень нарушена личность и он разрушает жизнь созависимого напарника, крайний остается единственным, кто все еще верует в счастливый конец: «Я потерплю, и будет как ранее», «Я верю, что наша любовь нас выручит», «Я буду стараться лучше». Он гласит, что еще не все испробовал, что недостаточно старался, что еще есть методы и средства посодействовать партнеру «стать человеком». Потому работа с зависимым обязана начинаться с терапии (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания) его наиблежайшего окружения — созависимого напарника.
