12:48, 11 июля 2024
Фигура Всеволода Мейерхольда не имеет аналогов в истории русского театра. Опосля ареста и расстрела имя режиссера, гремевшее по всей стране и за ее пределами, было вымарано из общественного места и позабыто на десятилетия. Прямых очевидцев его спектаклей уже издавна нет в {живых}. Из архивов режиссера уцелели только те, что успели упрятать его ученики. Все записи свидетелей, сохранившиеся эскизы, письма и критичные очерки — только отзвук настоящей творческой деятельности Мейерхольда. «Лента.ру» вспоминает неописуемый путь величавого режиссера в рамках проекта «Жизнь восхитительных людей».
Середина 1920-х. Здание ГосТиМа на Триумфальной площади производит воспоминание сразу пугающее и притягивающее. Пугающее — из-за неухоженного и облупленного фасада, какого-то чувства недостроенности, отсутствующих окон. Притягивающее — поэтому что снутри пишется история театра.
Вокруг многолюдно. Рядом казино, один из ярких знаков НЭПа, а еще — кинозал и кабак.
На ГосТиМе висят афиши спектаклей, по форме и содержанию напоминающие политические агитплакаты: «Даешь Европу!», «Рычи, Китай!», вызывающее «Горе мозгу» заместо традиционного «Горе от мозга»
Снутри все тоже совсем не похоже на обычное театральное убранство. Сценические конструкции с лесенками и мостками оголены перед зрителями, занавес отсутствует, заместо него — нагая кирпичная стенка. Ученик Мейерхольда Александр Гладков описывал это так:
Во всем этом была новенькая эстетика времени, кислород и озон дыхания революции, ритм красивых 20-х годов, годов нашей юности, юности нашего поколения
Здание театра оккупировала молодежь, студенты, рабфаковцы, курсанты. В их очах разменявший 5-ый десяток Мейерхольд был истинной звездой, которую они носили на руках. Для молодого театрально-режиссерского общества он был этим же, чем Владимир Маяковский — для юных поэтов, а Казимир Малевич — для живописцев.
Вообщем, живописцы и композиторы Мейерхольда тоже боготворили — при нем их работа в театре закончила быть второстепенной.
На репетиции Мейерхольда в ГосТиМе, которые режиссер превращал в, как он называл это, «уроки мудрейшего мастерства», рвались самые известные представители мира искусства.
Гладков посреди его слушателей именует таковых видных деятелей культуры, как Бертольт Брехт, Антуан де Сент-Экзюпери, Нурдаль Григ, Секи Сано, Луи Арагон.
Лишь современники славы Мейерхольда могут представить для себя ее масштаб. В Москве 20-х годов имя его повторялось беспрерывно. Оно мерцало с афиш, из газетных столбцов, практически с каждой странички театральных журналов, из карикатур и шаржей «Крокодила», «Смехача» и «Чудака», оно звучало на диспутах в Доме печати, с академической кафедры ГАХНа, в рабфаковских и вузовских общежитиях, в театрах пародий и миниатюр
Ради данной нам славы Мейерхольду пришлось почти всем пожертвовать, прямо до свободы и жизни. И данной нам славы он достигнул через трансформацию как театра, так и самого себя.
Станиславский ему веровал
Карл Казимир Теодор Эмильевич Майергольд родился в Пензе 9 февраля 1874 года в семье обладателя винзавода, перешедшего в лютеранство выходца из древнего еврейского рода германского происхождения. 1-ая масштабная перемена в жизни Карла Казимира наступила в 21 год, когда он обучался на юридическом факультете Столичного института. В июне 1895-го он принял православие и новое имя, став Всеволодом (в честь российского поэта Всеволода Гаршина) Мейерхольдом.
Сменил он не только лишь имя и веру, да и образование — Всеволод перевелся с юридического факультета Столичного института в Театрально-музыкальное училище Столичного филармонического общества, в класс Владимира Немировича-Данченко.
Может быть, юный человек еще не осознавал, что выбор этот воздействует на всю его последующую судьбу. Поменяв свою жизнь, он в один момент оказался в эпицентре зреющей художественной революции.
Как раз в это время именитый драматург Немирович-Данченко вместе с режиссером Константином Станиславским замыслил создание новаторской, независящей, умственной и высокохудожественной сцены — Столичного художественного театра. В 1898 году Мейерхольд сдал в училище крайний экзаменационный спектакль. Ах так о этом писал его учитель:
Мейерхольд — явление исключительное… Наилучшим качеством его сценической личности является обширное, различное амплуа. Он переиграл в школе наиболее 15 огромных ролей — от мощного соответствующего старика до водевильного простака, и тяжело сказать, что лучше. Много работает, отлично держит тон, отлично гримируется, проявляет характер и опытен, как готовый актер
Станиславский о начинающем актере откликался еще наиболее звонко: «У него есть эталоны, за которые он борется; он не мирится с имеющимся. Это человек идеи».
Основоположники МХТ пригласили Мейерхольда в первую труппу театра. Там актер познакомился со своим кумиром Антоном Чеховым. Играя Треплева в «Чайке» и Тузенбаха в «3-х сестрах», основных театральных хитах Рф на изломе веков, он сблизился с драматургом, который тоже души в нем не чаял. Их переписка, начавшаяся в 1899-м, продолжалась до самой погибели Чехова в 1904-м. Сошлись они сначала на любви к литературе. Чехов не раз отмечал возможности собеседника, уговаривал его серьезно заняться писательством.
Джокер авангардного театра
В МХТ Мейерхольд служил четыре года, но потом поссорился со своим бывшим педагогом. Их конфликт (наиболее острый способ разрешения противоречий в интересах, целях, взглядах, возникающий в процессе социального взаимодействия) начался с постановки пьесы Немировича-Данченко «В мечтах», которая Мейерхольду не приглянулась. Частично из-за того, что работа воспринималась им как жалкое подражание проницательному внутреннему драматизму пьес Чехова. На чтениях «В мечтах» он посиживал с «сухой физиономией», считая, что спектаклю не пространство в Художественном театре. Недовольству актера сопутствовало и недовольство зрителей: на премьере «В мечтах» из зрительного зала были слышны протесты, отчего управление театра заподозрило Мейерхольда в том, что он подговорил на это публику (актер против таковых обвинений протестовал).
Конфликт (наиболее острый способ разрешения противоречий в интересах, целях, взглядах, возникающий в процессе социального взаимодействия) усугубился, когда разнервничавшийся на репетиции «3-х сестер» Мейерхольд попросил отменить показ, а опосля того, как его не включили в число пайщиков МХТ, актер сделал официальное заявление о уходе из театра.
С этого денька, 22 сентября 1902 года, Всеволод Мейерхольд отправился в свободное плавание, начав самостоятельную режиссерскую и актерскую деятельность
Естественно, Мейерхольд чуть ли задержался бы в МХТ подольше даже без этого конфликта — по описаниям биографов, режиссер был очень самостоятелен, резок, вздорен, сумасброден и непредсказуем. И даже слегка деспотичен. Эта его черта во всей красоте проявилась чуток позднее. Вообщем, всеполноценно обрисовать личность Мейерхольда в паре абзацев либо даже в целом материале навряд ли представляется вероятным. Нрав театрального гения казался современникам непостижимым. Словом, если б Мейерхольд оказался в колоде карт, то обязательно был бы джокером.
Мейерхольд — очень большенный и непростой человек. Взвихренная прическа, хрипловатый глас, резвые, резкие движения, большой нос — он и снаружи, и внутренне был угловат, резок, неожидан. Таковым же был его нрав, полный типичных противоречий и необычных крайностей
Вкупе с артистами-единомышленниками, бывшими студийцами МХТ, он переехал в Херсон, где основал театр «Приятельство новейшей драмы». Его первой работой стали чеховские «Три сестры». Сначала театр следовал идеям Станиславского и Немировича-Данченко, но скоро Мейерхольд через разработку системы символистского театра принялся находить новейшую стилистику для собственных спектаклей.
Но провинциальная сцена не подходила для тестов — массовая публика сторонилась очень экстравагантных постановок, а любителям схожих зрелищ требовалось часто демонстрировать нечто новое. Потому «Приятельство новейшей драмы» выпускало премьеры одну за иной, отводя совершенно мало времени на репетиции. Театр повсевременно выезжал на гастроли по Рф в поисках новейшей публики.
Условный балаганчик
Увидев успехи бывшего ученика, в 1905 году Станиславский пробовал возобновить сотрудничество с Мейерхольдом, предложив ему приготовить серию спектаклей для первого в Рф театра-студии. Вообщем, режиссеры по-разному сообразили назначение новейшего учреждения: Станиславский отрешался выпускать экспериментальные постановки Мейерхольда в свет, считая, что «профессиональный режиссер пробовал закрыть собою артистов, которые в его руках являлись обычный глиной для лепки прекрасных групп, мизансцен, при помощи которых он производил свои достойные внимания идеи».
При отсутствии артистичной техники у актеров он сумел лишь показывать свои идеи, принципы, искания, производить же их было нечем, не с кем, и поэтому достойные внимания планы студии перевоплотился в отвлеченную теорию, в научную формулу
Но Мейерхольд уже показывал на сцене не попросту идеи и искания — он разрабатывал глобальную теорию, которая шла вразрез с тем, чем занимался Станиславский и весь МХТ.
С именованием Мейерхольда того периода крепко связан термин «условный театр», который он принялся развивать, экспериментируя над символистскими постановками в петербургском Драматическом театре Веры Комиссаржевской. Нравились такие опыты далековато не многим зрителям.
Условный театр Мейерхольда
Естественно, хоть какое театральное искусство в принципе условно — каким бы близким к реальности ни казался спектакль, в нем постоянно найдется масса допущений (к примеру, наличие зрительного зала, на который актеры не обращают внимания). Но на рубеже XIX и XX веков, когда театр переживал революционные перемены, особенное значение заполучили и концептуальные вопросцы постановок. Большую роль в этом сыграла популярность символизма в мировом искусстве.
В то время как для большинства режиссеров и драматургов вопросцы условности театра не были главенствующими, конкретно Мейерхольд решил перевоплотить теорию условного театра в глобальную систему. Он много работал с комедией дель арте и обычным японским театром, максимально условными направлениями, а потом дошел и до тестов с символистами у Комиссаржевской. Ставил, а именно, «Гедду Габлер» Ибсена, «Сестру Беатрису» Метерлинка, «Жизнь человека» Андреева и «Победу погибели» Сологуба.
Например, постановка «Балаганчика» Александра Блока в эстетике дель арте обернулась потрясающим скандалом: пока половина зала экзальтированно аплодировала, часть возмущенных зрителей пробовала прорваться на сцену, чтоб убить декорации.
Для дореволюционного театра постановка смотрелась вправду необыкновенной: элементы костюмов были изготовлены из картона, актеры выходили в масках, на сцене стояло здание малеханького театра с отдельным занавесом, а в определенный момент декорации поднимались в воздух. Разгромные рецензии на этот «плевок академическим вкусам» возникли во всех профильных газетах на последующий денек опосля премьеры. Вообщем, достигнутый Мейерхольдом уровень вовлеченности разъяренных зрителей совершенно ложится в описанную режиссером теорию условности.
Условный способ считает в театре 4-ого творца — опосля создателя, актера и режиссера; это — зритель. Условный театр делает такую инсценировку, где зрителю своим воображением, творчески приходится дорисовывать данные сценой намеки
Опыты Мейерхольда у Комиссаржевской закончились без славы — актриса стала терять популярность, труппа оказалась на грани разорения, зрительный зал опустел. Начальница в итоге просто уволила режиссера. Вообщем, к тому времени скандальное имя Мейерхольда услышали уже в самых больших театральных кругах, и в 1907 году его назначили главой дирекции императорских театров в Петербурге — в надежде, что казенная сцена успокоит и приручит буйного гения.
Трюк на некое время сработал: целых 10 лет Мейерхольд без особо звучных скандалов упрямо трудился сходу на 2-ух императорских сценах, Мариинской и Александринской
Камертоном того периода для режиссера стала постановка «Маскарада» Лермонтова, которую он пробовал выполнить в протяжении целых 6 лет.
Магический «Маскарад» стал самой помпезной, шикарной и дорогой постановкой Серебряного века — тыщи эскизов, 5 сменяющихся занавесов, двести статистов, древние зеркала, повернутые в зрительный зал, превращавшие публику в участников деяния. Все это — на контрасте с уличными кавардаками и перестрелками, продовольственным и топливным кризисом, атмосферой упадничества и волнения на петербургских улицах.
Премьера «Маскарада» свершилась 25 февраля 1917 года
Он стал крайним спектаклем Русской империи (ставить его, вообщем, будут и опосля погибели режиссера, прямо до 1941-го) — на последующий денек грянула революция, а еще через два денька отрекся от престола правитель Николай II.
Имперский «Маскарад»
Вначале спектакль планировалось выпустить к столетнему юбилею со денька рождения Лермонтова в 1914 году, но сиим планам помешала 1-ая глобальная война. В «Маскараде» Мейерхольд очень отошел и от условностей, и от чеховского реализма, обратившись к традициям итальянского уличного театра.
Судя по отзывам критиков, режиссер в «Маскараде» сделал то, из-за что забраковал его спектакли в театре-студии Станиславский — роскошью и эффектами вполне превзошел актеров, выглядевших на сцене прохладными, бездушными и даже «демоническими». Вообщем, в контексте времени это как будто бы не очень портило спектакль, ставший реквиемом по Рф: сцена отпевания Нины, супруги головного героя Арбенина, в конце 4-ого акта публикой воспринималась как панихида по стране. Но сам Мейерхольд наступившие вослед за Февральской революцией перемены повстречал с огромным азартом.
Комиссар театра
Свержению монархии сопутствовало окончание цензуры — в воздухе витала жажда демократических преобразований.
В театральной среде разгорелась бурная дискуссия о ее предстоящем развитии. Интеллигенция, поддержавшая Временное правительство, сделала массу новейших объединений — союзы режиссеров, сценических деятелей, деятелей искусств.
Мейерхольд, воодушевленный переменами, стал активным участником всех этих организаций.
Его запал не погас и опосля Октябрьской революции, которую интеллигенция в большинстве собственном встретила с страхом и протестами (коллективы тех же Мариинского и Александринского театров длительное время бастовали против новейшей власти). Коммунисты занялись вопросцами искусства с первых дней правления, и уже в ноябре 1917 года все театры были переданы в ведение специального отдела.
Мейерхольд же, которому на тот момент было 43 года, одним из первых согласился стать архитектором новейшей пролетарской культуры
Революционный театр Мейерхольда
Мейерхольд оказался посреди пятерых деятелей культуры, которые отозвались на приглашение народного комиссара просвещения Анатолия Луначарского, пытавшегося привлечь интеллигенцию на сторону большевистской власти (при всем этом официально нарком призвал к сотрудничеству наиболее 120 человек). Не считая него на встречу пришли Владимир Маяковский, Александр Блок, Рюрик Ивнев и Натан Альтман.
По итогам этого совещания Мейерхольд был поставлен управлять театральным отделом Народного комиссариата просвещения в Петрограде. На публике перешедший на сторону русской власти режиссер вновь занялся переизобретением собственного вида — надел кожаный плащ и фуражку со звездой, загоревшись, как и его друг и соратник Маяковский, желанием употреблять политическую революцию для свершения революции уже в искусстве. Их первым совместным заявлением, в каком также принял роль Казимир Малевич, стала постановка «Мистерии-Буфф» к первой годовщине Октября.
Этот агитационно-политический спектакль, воспринятый театральной общественностью как проявление лоялизма к новейшей власти, поставить было не так просто — театры отрешались предоставлять для него сцену, а приглашенные актеры саботировали репетиции. На премьере, состоявшейся 7 ноября 1918 года в Театре музыкальной драмы, Маяковскому пришлось сыграть сходу несколько ролей из-за не явившихся на спектакль актеров. Но «Мистерия-Буфф» стала успешна посреди коммунистической молодежи и положила начало послереволюционному агитационно-политическому театру. Его создатели захватили в очах новейшей власти фактически бесспорное доверие и авторитет.
Эстетика условного театра Мейерхольда органично легла на агитационные темы, волновавшие большевиков. Для режиссера же развитие концепции было продолжением борьбы с «ограниченной» театральной практикой его наставников из МХТ, которые опосля Октябрьской революции переживали не самые наилучшие времена.
Противоборство Станиславскому шло не только лишь на сцене, да и в студиях. В 1-ые послереволюционные годы Мейерхольд интенсивно занялся разработкой своей методики актерского мастерства — «биомеханики». В то время как прославленная система Станиславского предлагала артистам демонстрировать убедительную игру через искреннее внутреннее переживание, Мейерхольд и его последователи учили актеров сначала правилам движения, через которые должны были рождаться нужные эмоции (Эмоции отличают от других видов эмоциональных процессов: аффектов, чувств и настроений). «Биомеханика» потом осталась в традиции театральных школ Рф как система упражнений, цель которых — обучить актера надзирать свое тело на сцене.
Большевистская власть обласкала Мейерхольда, а тот дал ответ ей еще наиболее бурной революционной деятельностью. Став главой уже всего театрального отдела Наркомпроса, режиссер назначил «Театральный Октябрь» — программку конструктивных реформ театрального искусства. Он призывал к масштабной политизации театра, ликвидации академических театральных структур и их подмене на самодеятельные организации рабочих, колхозников и военных. Все эти инициативы могли бы показаться искренними — его прямолинейность, простодушие и полное неуважение к авторитетам, чудилось, отлично соответствовали новейшей политике.
Когда он вступил в партию, ему было 40 четыре года. Но на всем стиле его поведения, манере гласить, здороваться до конца жизни оставался отпечаток непосредственной простоты и товарищеской прямоты, характерный эре первых революционных лет. Для рабочих сцены и всего обслуживающего персонала он был своим человеком. Если к нему в кабинет сразу входили младший осветитель и режиссер-ассистент, то он поначалу постоянно слушивал осветителя. Это не было напускным демократизмом
Вообщем, современники за Мейерхольдом замечали и другую черту — страсть к шутовским, доведенным до грани бреда перформансам. Режиссер не страшился казаться забавным и обожал различные позы, которые почаще всего воспринимал с людьми, не знавшими его близко. Нередко сценой становились бессчетные, откровенно глупые программные конференции и слеты. Соответствующим для его розыгрышей был психический трюк, при котором он «равномерно нагнетал степени преувеличения»: начиная с сурового заявления, режиссер доводил его до гиперболы, чтоб слушатель переставал осознавать, шутит он либо гласит от всей души.
Мейерхольд, судя по всему, оказался апологетом постиронии за длительное время до того, как она стала мейнстримом
В таком контексте все его политические инициативы смотрятся совсем по другому — в особенности беря во внимание, что Мейерхольд также поручил сделать при столичных театрах «военные комендатуры». Они должны были распределять «излишних» актеров и режиссеров в провинциальные заведения. Туда же из Москвы должны были жертвовать реквизит. Из попавших под власть новоявленного комиссара театров — туда, на счастье Станиславского, не вошли академические сцены — было принято решение создать 350 революционных Театров РСФСР (Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика — название Российской Федерации до 25 декабря 1991 года, введённое Конституцией СССР 1936 года). 1-ый таковой театр, РСФСР (Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика — название Российской Федерации до 25 декабря 1991 года, введённое Конституцией СССР 1936 года)-1, возглавил сам Мейерхольд. Публике свои конструктивные идеи режиссер передавал через печатный орган театрального отдела Наркомпроса журнальчик «Вестник театра».
Луначарский сначала просто отменял самые абсурдные указы Мейерхольда, но сначала 1921 года сдался и выслал режиссера в отставку. Потом он растолковал это тем, что театральный гений гнул очень уж сумасбродную и деспотичную линию.
Идейно мы разошлись достаточно резко. Всеволод Эмильевич оказался окруженным юными коммунистами, очень ретивыми и страдавшими в самой острой форме заболеваниями левизны. Увлекающийся Всеволод Эмильевич немедля сел на боевого жеребца футуристического типа и повел приверженцев «Октября в театре» на штурм «контрреволюционных» твердынь академизма. При всей моей любви к Мейерхольду мне пришлось расстаться с ним, потому что таковая односторонняя политика резко противоречила не только лишь моим мнениям, да и мнениям партии
Любовь среди антиутопии
Неугомонный Мейерхольд, перестав быть функционером, вновь переключился на театральную деятельность и стал усиленно воспитывать (Ни одно животное не затрачивает так много сил на воспитание детёныша, сколько на это необходимо человеку для воспитания ребёнка) новейших актеров. РСФСР (Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика — название Российской Федерации до 25 декабря 1991 года, введённое Конституцией СССР 1936 года)-1 был скоро закрыт из-за нерентабельности, но потом перерожден под обилием остальных наименований, в том числе как ГосТиМ — Муниципальный театр имени Мейерхольда. При разных театрах появлялись новейшие мастерские, школы и курсы, и всюду Мейерхольд развивал бурную деятельность, окружая себя светлейшими мозгами, которые потом практически и выстроили то искусство, которое сейчас считается русским, — как театральное, так и синематографическое.
Прошла через его наставничество и еще одна особа, оставившая след в сердечко уже самого Мейерхольда, — Зинаида Есенина-Райх, ветреный роман с которой перерос в огромную и трагическую любовь
С любовью всей жизни Мейерхольд познакомился случаем. Зашел по каким-то вопросцам в Наркомпрос, а там в секретариате Крупской за пишущей машиной посиживала она. Ей было 28 лет, Мейерхольду — на 20 больше. И он, как реальный продюсер, пригласил ее к для себя в студию, пообещав создать из нее наилучшую актрису страны. Райх к тому времени уже успела развестись с иным эмблемой эры — поэтом Сергеем Есениным, от брака с которым у нее было двое деток. Закрутив с юный актрисой бурный и страстный роман, режиссер потом усыновил ее деток и брал двойную фамилию Мейерхольд-Райх.
Мейерхольд вправду сделал возлюбленную собственной наилучшей актрисой
Райх постоянно ставили на главные роли, а ее завистники и протестующие вылетали из театров Мейерхольда, как пробка из русского шампанского. Тиран на сцене, дома Мейерхольд охотно становился рабом — все делал для удобства и блага Зинаиды. И страшно ее ревновал ко всем вокруг. Вообщем, по слухам, когда Райх устраивала потаенные свидания с бывшим супругом, Мейерхольд о их знал, но вытерпел. Есенин опосля разрыва — и опосля того, как Зинаида стала известной актрисой — стал находить с ней встречи, время от времени мог заявиться опьяненным в театр и востребовать свидания с детками. Погибель поэта стала для Зинаиды ужасным потрясением. К счастью, рядом был верный Всеволод, готовый свернуть горы, чтоб утешить ее.
Конкретно Райх режиссер предназначил собственный крайний спектакль «Дама с камелиями», который, по слухам, очень не приглянулся Сталину, увидевшему в работе преклонение перед буржуазными ценностями. Постановка стала крайним гвоздем в крышке гроба мейерхольдовской карьеры — а потом и самого режиссера. Но обо всем по порядку.
В преддверии неудачи
Театральные спектакли Мейерхольда больше преобразовывались в цирковые аттракционы и музыкальные концерты. В этот период режиссер ставит самые известные, провокационные, скандальные работы — «Благородный рогоносец», «Ревизор», «Мандат», «Горе мозгу», «Лес», «Даешь Европу!», «Земля стоймя». В случае с «Землей стоймя» Мейерхольд обратился ко Льву Троцкому с просьбой обеспечить театр истинной военной техникой, а получив ее, торжественно предназначил революционеру собственный спектакль.
Тогда же у Мейерхольда стала проявляться фактически маниакальная паранойя. Режиссер повсевременно остерегался подслушивающих шпионов, при этом непринципиально, шла ли речь о его своей сохранности либо о сохранности какой-нибудь творческой идеи, — злопыхатели, считал он, таились за каждым углом.
Он повсевременно лицезрел вокруг себя готовящиеся подвохи, комплоты, предательство, интриги, преумножал сплоченность и организованность собственных реальных противников, придумывал надуманных противников и парировал в собственном воображении их им сочиненные происки
Может быть, паранойю эту усиливали нападки русской прессы, отбиваться от которых провокационному режиссеру приходилось все почаще. Та штурмовала его при любом комфортном случае — к примеру, когда Мейерхольд к концу 1920-х повез собственный театр на длительные гастроли в Европу, газеты принялись писать о скором расформировании ГосТиМа. Вообщем, конфликт (наиболее острый способ разрешения противоречий в интересах, целях, взглядах, возникающий в процессе социального взаимодействия) удалось замять — очень уж много шума за рубежом удалось устроить режиссеру своими экспериментальными постановками.
Одним из самых узнаваемых общественных критиков Мейерхольда стал писатель Миша Булгаков, упоминавший режиссера в ряде собственных фельетонов в газете «Намедни», а еще — в «Роковых яичках». Существует, вообщем, и версия о том, что образы основных героев собственного самого известного романа «Мастер и Маргарита» Булгаков списал конкретно с Мейерхольда и Зинаиды Райх.
Во время одной из поездок по Европе Мейерхольд повстречался с иным учеником Станиславского Мишей Чеховым, который предложил режиссеру не ворачиваться в СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии). Почти все представители оставшейся опосля революции интеллигенции к тому времени уже эмигрировали из страны, предчувствуя новейший виток репрессий и террора. Мейерхольд на такое предложение дал ответ, что возвратится «из честности».
Чужой посреди собственных
В 1930-х Мейерхольд совсем растерял всех покровителей во власти. Новенькому вождю пролетариата Иосифу Сталину были не необходимы авангардисты и экспериментаторы — началась эра соцреализма, а муниципальный театр феноминальным образом возвратился к имперской классике, которая нравилась терану. Неуживчивый, славящийся тестами режиссер тем временем продолжал поиски творческого пути, вести которые в новейших реалиях становилось все труднее. Его склонность (либо, поточнее, неотделимая черта нрава) к паясничеству и шутовству в очах номенклатуры смотрелась как протест, вызов власти. Неудачно он попробовал поставить «Как закалялась сталь» Николая Островского и «Самоубийц» Николая Эрдмана — спектакли воспретили к показу. Когда же Мейерхольд выпустил нежданную «Даму с камелиями» с Райх в роли парижской куртизанки, это очень возмутило Сталина.
В декабре 1937 года в газете «Правда» вышла статья председателя Комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) Павла Керженцева «Чужой театр», ставшая приговором как ГосТиМу, в скором времени опосля ее выхода закрытому, так и самому Мейерхольду. В статье режиссера винили в троцкизме (вспомянули посвященный оказавшемуся в опале Троцкому спектакль), политической враждебности, клевете. Все его смелые театральные опыты в тексте представлялись как антисоветские.
Он сделал себя чужеродным телом в организме русского искусства. Разве нужен таковой театр русскому искусству и русским зрителям?
Опосля выхода статьи в ГосТиМе прошло собрание коллектива, на котором Мейерхольд занимался самобичеванием и слушивал от собственных подчиненных обвинения в деспотизме и индивидуализме.
Вред — я экспериментировал на очах у зрителей. Не следует! Я не мог избежать этого. Я, естественно, затормозил ход русского театра к соцреализму
Покаянное выступление режиссера не выручило. В 1938-м ГосТиМ был закрыт, а арест самого Мейерхольда был отсрочен только благодаря Станиславскому — учитель на куцее время выручил ученика, взяв его к для себя в оперную студию. Но глава МХТ погиб в летнюю пору такого же года, и Мейерхольд остался без какой-нибудь защиты. Постановление о его аресте подписал Лаврентий Берия, и в 1939-м режиссера схватили в Ленинграде по подозрению в шпионаже.
Его этапировали на Лубянку, потом выслали в Бутырскую кутузку. В столичной квартире Мейерхольда прошел обыск, а через несколько недель в ней была убита Зинаида Райх (официальное следствие заключило, что экзекуция произошла «с целью грабежа», но скорый заезд в квартиру подчиненных Берии наводит на другие мотивы).
Режиссера, обвиненного в контрреволюционной деятельности, тем временем безжалостно пытали, заставив обмолвить себя. За некоторое количество дней до расстрела он написал письмо главе правительства Вячеславу Молотову, в каком обрисовал все страхи пережитого насилия.
«Как меня тут лупили — меня, хворого, 65-летнего старика! Меня клали на пол лицом вниз и резиновым жгутом лупили по пяткам и по спине. Когда я посиживал на стуле, той же резиной лупили по ногам — от колен до верхних частей ног. В следующие деньки, когда эти места были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, лупили по сиим красно-синим кровоподтекам — и боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение) была таковая стршная, что, чудилось, на меня лили кипяточек. Я рыдал и орал от боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани). А меня все лупили сиим ужасным резиновым жгутом — по рукам, по ногам, по лицу и по спине.
Мучители специально лупили по старенькым синякам и кровоподтекам: так еще больнее, а ноги преобразуются в кровавое месиво. В промежутках меж экзекуциями следователь к тому же грозил: не станешь подписывать протоколы, будем снова лупить, оставив нетронутыми голову — чтоб соображал — и правую руку — чтоб было чем подписывать, — остальное превратим в кусочек аморфного, кровавого мяса. И я все подписывал».
***
Всеволод Мейерхольд был расстрелян 2 февраля 1940 года. Имя режиссера было потом вымарано со страничек русской истории на несколько десятилетий. Большенный террор исполнил свое назначение — даже обсуждавшие спектакли Мейерхольда старались излишний раз его самого не упоминать. Часть наследства мастера удалось спасти благодаря ученикам — например, Эйзенштейн успел забрать у Райх и упрятать на собственной даче в Кратово большенный архив с записями мастера.
Вообщем, основное наследство Мейерхольда кроется не в дневниках, не в схемах мизансцен и не в замудренных системах декораций
Истинное наследство Мейерхольда пережило забвение благодаря его ученикам, продолжившим экспериментировать как на театральной сцене, так и в кинопавильонах. То искусство, которое партийные бюрократы нарекли чужим, вредным и ненадобным, продолжило развиваться у их под носом. И живет до сего времени.
Театр — самое эфемерное и хрупкое из искусств. Он или находится в неизменной трансформации, или погибает. Мейерхольд же отдал театру пинок таковой креативной силы, что его отзвуки шумят по сей денек и на русских, и на глобальных сценах. Потому и трагичная судьба режиссера для истории театра остается важным сюжетом, держать в голове о котором стоит как деятелям и ценителям искусства, так и тем, кто пробует их надзирать.
ЖЗЛ
