Сытная пища, спортивные и азартные игры, алкоголь и постоянное посещение борделя — жизнь привилегированных узников нацистских лагерей поражает воображение. Получить все это могли лишь те, кто перебежал на сторону администрации лагеря и стал капо — конкретным участником страшного сборочного потока погибели. Они избивали, пытали и насиловали узников, составляли списки на отправку в газовую камеру и часто сами лишали людей жизни. Вообщем, далековато не постоянно схожая стратегия помогала выжить им самим. О сложный иерархии фашистских лагерей ведает книжка Николауса Вахсмана «История нацистских концлагерей». «Лента.ру» с разрешения издательства «Центрполиграф» публикует фрагмент книжки.
Элита
В любом концлагере была своя элита «привилегированных» узников, составлявшая приблизительно одну десятую всех насельников лагеря, и, чтоб попасть в этот клуб избранных, человек был должен удовлетворять огромному количеству критериев внутренней лагерной иерархии, таковым как национальность, профессия, политические взоры, язык, возраст, также время пребывания в лагере. Эти аспекты разнились от лагеря к лагерю и могли с течением времени претерпевать конфигурации по мере того, как в лагерь прибывали новейшие арестанты либо же трансформировалась политика лагерного начальства.
Но были общие закономерности. Квалифицированные рабочие, обычно, стояли ступенью выше, нежели неквалифицированные. Евреи заурядно занимали самую нижнюю ступень лагерной иерархии, а немцы — верхнюю. Арестанты с опытом лагерной жизни владели преимуществом перед новенькими, так как опыт подразумевал наличие связей, очень принципиальных для выживания.
Лагерные ветераны, зная, что означает выжить за колющейся проволокой, уважали друг дружку, не считая того, старожилы не очень доверяли новеньким. Как вспоминал Рудольф Врба, в Освенциме посреди узников была типичная «мафия». Вообщем, в остальных лагерях старожилы также занимали привилегированное положение. Разница меж ветеранами и новенькими кидалась в глаза мгновенно. Номера на одежке старожилов были меньше, а сама она — чище. Отличия не стирались даже ночкой, в мгле барака, хотя бы поэтому, что «старожилы» гласили меж собой на лагерном жаргоне.
<...>
Тотчас элита заключенных жила в собственном обособленном мире. В то время как рядовые арестанты раз в день боролись за жизнь, привилегированные, напротив, услаждались бездельничанием
Их привилегии, пусть и куцые, дозволяли то, что в лагере чудилось невообразимым.
Так, эсэсовцы разрешали им занятия спортом, и заключенные, сначала мужчины, сиим интенсивно воспользовались. На первом месте по популярности стоял футбол, к примеру, в гетто Терезиенштадта по воскресеньям нередко проводили матчи государственных установок из различных концлагерей. Время от времени ветеранов приглашали поглядеть боксерские турниры заключенных, участникам которых полагался доп паек. Хотя подобные вида сначала служили развлечением элиты заключенных и лагерной охраны, любившей созодать ставки, некие лицезрели в их подрыв устоев, в индивидуальности когда иноземец высылал немца в нокдаун.
Memorial de la Shoah
Лагерное начальство также давало привилегированным арестантам добро на посещение культурных мероприятий. По воскресеньям в лагерях устраивались концерты оркестра из заключенных, в каких исполнялись произведения традиционной и легкой музыки.
К наиболее уединенным видам досуга относилось чтение книжек из повсевременно пополнявшихся в период войны лагерных библиотек. «Библиотека в лагере превосходна! В особенности раздел традиционной литературы», — писал в дневнике в летнюю пору 1944 года голландский писатель и журналист Нико Рост, заключенный Дахау. В неких лагерях даже демонстрировали кинофильмы. Арестанты пусть всего на час-другой переносились в мир экранных грез, запамятывая о погибели и беспощадной лагерной реальности, никуда, вообщем, не отступавших. В Бухенвальде зал, где показывали кинофильмы, в другое время служил пыточной камерой, а в Бжезинке фильмы крутили недалеко от комплекса крематориев. Ворачиваясь в один прекрасный момент вечерком в барак опосля просмотра оперетты, Веслав Килар узрел огромную массу евреев — парней, дам, деток, — которых гнали в газовые камеры.
Но самым необычным были редчайшие случаи браков, которые заключали арестанты с большенными связями
Один из их имел пространство в Освенциме 18 марта 1944 года, когда австрийский коммунист Рудольф Фримель женился на собственной жене, специально прибывшей с их небольшим отпрыском из Вены. Опосля штатской церемонии в городке и приема в эсэсовской казарме пара через весь лагерь прошествовала к борделю, где и провела супружескую ночь (то есть темное время суток). Весь лагерь практически гудел. Логично, ведь лагерная администрация выдавала в главном свидетельства не о браке, а о погибели, вообщем, крайнее скоро выписали и на имя Рудольфа Фримеля, повешенного в декабре 1944 года опосля неудачной пробы побега.
На 1-ый взор, нереально поверить в то, что в концлагере заключенным удавалось отлынивать от работы. Тем не наименее это никак не противоречило эсэсовской концепции концлагеря. Лагерное начальство постоянно стремилось создавать видимость обычной жизни благоухающими клумбами и лагерными библиотеками, тщась одурачить как вероятного гостя, так и себя. Наиболее того, лагерная администрация пробовала заручиться лояльностью избранных узников, предлагая взамен нее известные послабления режима. А возможность культурного досуга еще более усиливала и без того импозантную пропасть меж рядовыми арестантами и элитой. Не достаточно что обозначало эту пропасть резче, чем сражавшиеся за мяч атлетически сложенные футболисты в броской форме, а рядом истощенные арестанты в лохмотьях, борющиеся за жизнь. Миры привилегированных и обреченных часто пересекались, как, к примеру, в воскресенье 9 июня 1944 года в лагере Эбензе. В этот денек капо Драгомир Барта проводил допрос беглого узникаполяка. Тот молил о пощаде. На очах у Барты эсэсовцы безжалостно избили злосчастного и затравили собаками. Остаток денька Барта провел играя с друзьями в волейбол. <...>
Капо
<...>
Со страничек воспоминаний выживших встает образ эсэсовского прихвостня. Нереально сказать проще, чем венгерская еврейка Ирена Розенвассер, описавшая роль капо в Освенциме так:
Они знали, что они хозяева положения. Так как они могли нас избивать, убивать и отправлять в газовую камеру
Наиболее того, за годы 2-ой мировой войны роль функционеров из числа заключенных резко возросла. По мере истощения человеческих ресурсов Германии — соотношение эсэсовцев и заключенных с 1:2 в конце 1930-х к середине 1943 года свалилось до 1:15 — лагерное начальство все почаще назначало надсмотрщиков и писарей из числа узников. И до этого всего, в новейших подлагерях, где ветеранов-заключенных в роли помощников неопытных эсэсовцев ценили на вес золота; 1-ый предводитель Освенцима, Бруно Бродневич, «прославившийся» как мстительный деспот, потом занимал этот же пост в таковых лагерных филиалах, как Явожно (Ной-Дахс), Згода (Айнтрахтхютте) и Хожув-Батори (Бисмархютте). Арестанты знали: причитающиеся капо статус и привилегии могли продлить жизнь — так, к примеру, в Эбензе у капо было в 10 раз больше шансов выжить, чем у рядового арестанта, — потому от схожих предназначений не достаточно кто отрешался.
Лагерь Вестерборк
В более привилегированном положении находились капо-немцы, вроде Бродневича, — конкретно они занимали огромную часть таковых постов.
Основная масса заключенных считала их особенным племенем, собственного рода «лагерными полубогами»
В этом определении отразились чувства, которые испытывали к ним рядовые арестанты, но оно же свидетельствует о том, что капо никак не были неприкосновенными. Самой высшей кастой в лагере оставались эсэсовцы. В их власти было столкнуть с небес на порочную землю хоть какого, даже капо.
<...>
В число новейших возложенных на капо, в индивидуальности во 2-ой половине войны, обязательств входили принуждение и террор. Сейчас все, что относилось к телесным наказаниям заключенных, эсэсовцы доверяли старостам бараков и остальным функционерам, и те за маленькое валютное вознаграждение либо сигареты пороли собственных товарищей. Наиболее того, основным образом в больших лагерях эсэсовцы сформировывали из капо целые взводы, возложив на их функции лагерной охраны.
Получившие известность как лагерная правоохранительные органы, они — по словам бывшего рядового подобного взвода в Бухенвальде — поддерживали «порядок и дисциплину». На практике они патрулировали местность лагеря, знакомили новоприбывших с лагерными правилами, часто с применением силы охраняли продуктовые склады от краж со стороны заключенных.
Некие капо, как мужчины, так и дамы, воспринимали конкретное роль в массовых убийствах, отбирая слабеньких и нездоровых узников, конвоируя обреченных к месту экзекуции либо убивая
В 1944-1945 годах старший капо крематория в Дахау Эмиль Маль помогал при повешении наиболее тыщи заключенных. «Мое роль заключалось в том, что я накидывал на шейку осужденным петлю», — признавался он потом.
<...>
Капо могли дозволить для себя не обривать голову, а отрастить волосы, их одежка была незапятанной, на ногах — кожаная обувь
Лохмотья рядовых узников — нет, это не для их. Некие старшие капо подгоняли лагерную форму по фигуре, а то и совершенно прогуливались в штатском платьице, украденном со складов СС, либо даже шили для себя костюмчики на заказ. «Они одеты еще лучше, — писал Давид Руссе, — и поэтому больше похожи на людей».
Сил у их тоже было больше, «они единственные здоровые люди в лагере», произнес один прошлый арестант в 1945 году. Капо были избавлены от изнурительного физического труда и меньше повергались риску захворать. Старшие капо нередко спали раздельно, в маленькой комнатке рядом со входом в барак либо же в отдельном бараке.
Саласпилсский концлагерь, капо
Они были избавлены от кошмара общих бараков, кишащих бактериями и паразитами, где арестанты спали на нарах либо же набитых травой тюфяках. В отличие от их капо спали в незапятнанных постелях, в окружении неоценимых напоминаний о мирной жизни — ваз, цветов, штор. Ели они, сидя за аккуратненько накрытым столом.
Капо часто обогащались за счет коррупции и воровства. Они уменьшали в свою пользу пайки остальных узников, крали посылки и со складов СС. «Евреи тащили с собой много всякого барахла, и мы, очевидно, крали их вещи», — заявил опосля войны освенцимский капо Юпп Виндек, добавив, что «как капо, мы постоянно забирали для себя самое наилучшее». Пышноватым цветом цвели шантаж и вымогательство. Чужие мучения капо оборачивали для себя на пользу. Когда в ноябре 1943 года, полгода спустя опосля прибытия в числе 4500 греческих евреев в филиал Освенцима, голодный Хаим Кальво обратился к капо за излишней пайкой хлеба, тот предложил ему несколько буханок в обмен на золотой зуб. Прошлый трактирщик из Салоник был так голоден, что пообещал бывшую у него во рту золотую коронку. Тогда «капо брал плоскогубцы, мы отошли в сторонку, и он вырвал мой золотой зуб», — разъяснял Кальво спустя некоторое количество дней эсэсовцам, до которых дошла эта история. (Судя по всему, Кальво дождался освобождения.)
Секс тоже был преимуществом капо, при этом не только лишь в лагерных борделях, да и в бараках. Они нецеремонно воспользовались собственной властью, чтоб получить хотимое
Капо нецеремонно хвастали властью и льготами
Подобные демонстрации — один из капо Маутхаузена, к примеру, расхаживал по лагерю только в белоснежных перчатках — крепили их положение и указывали остальным заключенным их пространство.
Еврейская правоохранительные органы задерживает бывшего капо, которого узнали на улице в лагере для перемещенных лиц Цайльсхайм в Германии
Презрение неких капо к рядовым арестантам наглядно иллюстрирует жест 1-го германского капо, который механично вытер грязные руки о плечо Примо Леви. Часто кичливость капо своим положением кидалась в глаза. Для Юппа Виндека предназначение старостой лагеря Моновиц в осеннюю пору 1942 года означало резкий взлет его общественного статуса. Опосля длительных лет, проведенных на обочине германского общества то в качестве безработного, то осужденного за маленькие кражи, этот необразованный люмпен в один момент возвысился над тыщами собственных товарищей. «Я ощущал себя лордом, владельцем положения», — вспоминал он через 20 лет, когда его судили за совершенные им злодеяния.
