10:02, 24 апреля 2025
Творчество Самуила Маршака понимает любой обитатель постсоветского мира: на его произведениях выросли все, кто гласит и мыслит по-русски. Маршак заложил базы детской литературы в нашей стране, но на подрастающем поколении поэт и прозаик сфокусировался далековато не сходу. О том, каким был путь культового писателя, «Лента.ру» ведает в рамках проекта «Жизнь восхитительных людей».
...
Лето в Острогожске выдалось жарким так, что находиться на улице можно было лишь поближе к сумеркам. Дождавшись вечерней прохлады, во двор вываливали люди, благо посмотреть было на что. Ученики гимназии собрали во дворе целую сцену с занавесом и даже суфлерской будкой. Любительский театр! Поглядеть на это зрелище собрались и предки, и остальные гимназисты, и целая масса случайных зевак. Спектакль идет с фуррором. Публика довольна.
В перерыве меж актами — дивертисмент, в каком участвует 14-летний Самуил Маршак со стихами собственного сочинения. Ребенок выходит на сцену и гулким голосом заявляет: «"Поэт". Подражание Пушкину».
Пока не просит поэта
К священной жертве Аполлон,
В зубрежку греческих глаголов
Он малодушно погружен.
Но только божественный глагол
До слуха проницательного коснется,
Тогда поэт от сна очнется
И греческий глагол — под стол!
Гром рукоплесканий. Маршак читает к тому же еще, а ему все не дают уйти со сцены. И опосля каждой декламации — аплодисменты. Развлекательный номер преобразуется в основное событие вечера.
В конце концов, когда масса начинает расходиться, к папе Маршака подступает один зритель, который дает познакомить мальчугана с петербургским меценатом. Тот, в свою очередь, повез Самуила к самому Владимиру Стасову, важному литературному критику тех пор.
Так начался путь Маршака к славе. Но она будет совсем не таковой, какую напророчат 14-летнему Самуилу.
«Говорил целые эпопеи»
Самуил Маршак родился в осеннюю пору 1887 года в воронежской слободе Чижовка, в бедной, но образованной еврейской семье. Его отец работал мастером на мыловаренном заводе, мама была домохозяйкой. Евреям в конце существования Русской империи было трудно отыскать размеренное пространство для заработка и воспитания семьи — вот и Маршаки в 1890-е практически любой год переезжали из городка в город. Отец-самоучка читал Гейне в оригинале и метался с работы на работу.
Уже в ранешном детстве — всего в четыре года! — небольшой Самуил полюбил придумывать стихи. Много над ними не задумывался и писал в главном недлинные произведения.
Я поэт известный —
Любой денек бываю битый
Почти все стихи Маршак посвящал нескончаемым переездам. И им — первую прозу: «Твердая скамья вагона, еще пахнущая краской, — заместо кровати. Крутые яичка на завтрак и на обед. Вообщем, какой здесь завтрак либо обед, мы едим любой час, едим от нечего созодать либо оттого, что едят остальные. Соседи-пассажиры стают нам дядями и тетями, они угощают нас чаем со своими домашними, из различных городов и деревень, пирогами, высвобождают нам места у окна и держат нас за пояс либо за локти, чтоб мы не упали от толчков».
До сего времени в ходу знаменитая фраза Самуила Яковлевича, что «человек, который желает сделаться писателем, ранее всего должен стать неплохим читателем». Она применима и к нему самому. Небольшой Маршак читал все, что находил вокруг себя, дома и у соседей, забытое и потерянное.
Я читал книжки, нередко не зная ни имени создателя, ни заглавия. Лишь потом обнаружилось, что я прочитал таковым образом «Рокамболя» и «Агасфера», сказки «Тыщи и одной ночи», «Тараса Бульбу», романы Вальтера Скотта
В конце концов в 1900-м семья Маршаков осела в Острогожске, где Самуил попал в гимназию. Педагоги отмечали талант мальчугана к языкам, а он тем временем влюблял в себя сверстников рассказами. «По дороге из гимназии домой говорил четырем-пяти попутчикам целые эпопеи, которые здесь же на ходу придумывал. Эпопеи эти были то геройские, то смешные. Местом деяния первых служила Франция либо Испания», — вспоминал писатель.
Маршак привык к большенный компании, к тому, что постоянно находится в кругу людей. Этот навык социальной жизни сохранится за ним и во взрослой жизни.
«Так профессионально обладает нашим языком»
Слава рано достигнула юного Маршака. Когда Самуила познакомили со Стасовым, тот был без мозга от молодого дарования. Он ввел юного Маршака в высший свет, демонстрировал его всем, а в переписках с мастодонтами литературы называл гением. В разговоре с Самуилом он назвал себя «твоим старенькым дедушкой».
«Сегодняшним в летнюю пору в особенности моя Удача и Фортуна отправила мне еще иной кусок драгоценной парчи на шапочку! И это — в лице малеханького 14-летнего мальчуганчика, поднимающегося всего на полтора вершка от пола, но уже поражающего и меня, и всех, кто его лицезреет и слышит, своею раннею замечательной талантливостью», — писал Стасов в одном из писем.
Он еще гимназист, прогуливается в мундирчике с серебряными галунчиками у гортани, с белоснежными блестящими пуговичками во всю грудь, — но уже придумывает такие стихи, целые поэмы, так профессионально обладает нашим языком, такие отрисовывают картины природы и такие сцены с речами
В 1902-м Стасов захотел увезти Маршака в Петербург, где организовал для него индивидуальный «институт». В «докторах» — сам Стасов и такие звезды, как Максим Горьковатый, его жена Екатерина Пешкова, Федор Шаляпин, Илья Глазунов, Анатолий Лядов, Илья Репин и огромное количество остальных деятелей искусства. Молодой Самуил оказался в окружении российского бомонда, который пророчил ему величайшее будущее самого огромного поэта Серебряного века.
Но не много кто из этих интеллигентных и профессиональных людей мог предвидеть, что весьма скоро Серебряный век уйдет в небытие.
«И здесь донос! Как зазорно»
Революцию 1905 года Маршак повстречал в Ялте. Юг Рф в то время был одним из самых беспокойных регионов — конкретно там вышло восстание броненосца «Потемкин», там же происходили самые беспощадные еврейские погромы. В русское время Самуил говорил историю, как он, 17-летний, аккомпанировал в неопасное пространство 2-ух черноморских матросов, которым угрожал военно-полевой трибунал.
В самое беспокойное время Маршак, эта подававшая огромные надежды малая звезда, нашел, что обретенные им бессчетные связи — хороший метод посодействовать нуждающимся. Самуил не попросту старался помогать попавшим в неудачу — это было неотъемлемым свойством его натуры.
К примеру, Маршак покровительствовал группе еврейских малышей из бедных семей
Он и его друзья кормили их и занимались их обучением. Небольшую благотворительную компанию прикрыла правоохранительные органы по доносу, и это глубоко возмутило юного поэта. «И здесь донос! Как зазорно, низковато», — сетовал он в письме Стасову. Пытаясь выручить собственного товарища Якова Година, которому грозила солдатчина, Маршак собирался организовать концерт по сбору средств для друга и даже пробовал заручиться поддержкой незнакомого ему Александра Блока.
Печататься Маршак начал в 1907 году, высылал в журнальчики свои лирические и сатирические стихотворения. Скоро он опубликовал сборник поэзии «Сиониды», также перевел с идиш и иврита несколько произведений 1-го из пионеров современной еврейской поэзии Хаима Нахмана Бялика.
Когда к власти пришли большевики, Маршак уничтожил все свои прежние работы, в том числе стихи, посвященные еврейской культуре.
«Как призрачно счастье мое»
1911 год. 24-летний корреспондент петербургской «Всеобщей газеты» и «Голубого журнальчика» Самуил Маршак вкупе с группой юных евреев отплыл на пароходе из Одессы в Палестину. Пароход следовал через Грецию, Турцию и Сирию к Святой земле. На палубе Маршак декламировал свои стихи. И краем глаза увидел очаровательную даму.
Студентке хим факультета дамских курсов Софье Мильвидской на момент знакомства с Самуилом было 22 года. Весь путь в Палестину они провели в нескончаемых дискуссиях и оба сделали вывод, что им обязательно необходимо пожениться. Свадьба свершилась в 1912 году. Это оказалась любовь на всю жизнь.
«Одну черту подлинно я открыл внутри себя — верность близкому человеку. Да и на какие-то падения я время от времени способен», — ради близких Маршак готов был пойти на почти все.
В 1913-м новобрачные направились в Англию, где Маршак получал высшее образование. Он обучался поначалу в политехникуме, потом в Английском институте.
Поступить в российский институт мне было нелегко, и я решил, по примеру почти всех моих сверстников, уехать обучаться за границу. Я избрал Великобританию — быть может, поэтому, что Стасов когда-то, в деньки моего отрочества, подарил мне Шекспира и Байрона
В Великобритании Самуил безостановочно всасывал любые стихотворные произведения, какие ему попадались, — поэзия была в крови (внутренней средой организма человека и животных) этого человека. И все, что ему нравилось, Маршак старался перевести на российский язык, чтоб отдать соотечественникам возможность насладиться тем, что от всей души полюбил сам.
Главными зарубежными поэтами для Маршака были Шекспир, Бернс и Блейк. Произведениями крайнего он иногда зачитывался так глубоко, что переставал уделять свое внимание на окружающих. Современники вспоминали эпизод, когда Маршак посиживал в Английском аэропорту, погруженный в том стихотворений Блейка. Подошел служащий, чтоб проверить его паспорт. А Самуил рассеянно протянул ему книжку.
В 1914 году в Великобритании у Маршаков родилась дочь Натанаэль. Через год девченку унес страшный злосчастный вариант — она опрокинула на себя бурлящий самовар.
Снова погружался я сладко
В дремоту, забыв про нее,
Не знал я, не ведал, как коротко,
Как призрачно счастье мое!..
Такие стихи Маршак в 1915-м написал о собственной умершей дочери. Юная семья весьма тяжело переносила это горе: Софья была близка к помешательству, Самуил же с головой ушел в работу — сотрудничал с журнальчиками «Северные записки» и «Российская идея». В итоге супруги отыскали утешение в публичной деятельности, в помощи обездоленным, сначала детям.
На данный момент мне и бедной Софье Михайловне хотелось бы 1-го: отдаться всей душой какой-либо интенсивной работе — делу помощи злосчастным и обездоленным. Больше всего мы бы хотели помогать детям
Во время бушевавшей Первой мировой войны в Рф уже было величавое огромное количество обездоленных малышей, потерявших родителей и кров, остро нуждавшихся в помощи. А скоро их сделалось еще более.
«Уста вольные печати»
В январе 1917 года Маршаки переехали в Петроград. В этот год огромных потрясений Софья родила отпрыска Иммануэля. В 1918-м они жили в Петрозаводске, где Самуил работал сотрудником подотдела дошкольного воспитания Олонецкого губернского отдела народного образования. 1-ый его педагогический опыт возник благодаря посещению детских колоний — лагеря в селе Древесное под Петрозаводском.
Разразилась Штатская война. Маршак увез семью на юг, в белоснежный Екатеринодар, куда уже переехали к тому времени его предки. Там Самуил работал в газете «Утро Юга» как заведующий редакцией и штатный фельетонист. Под псевдонимом д-р Фрикен он высмеивал большевиков и националистов-антисемитов. В 1919-м он (очевидно, под псевдонимом) издал сборник «Сатиры и эпиграммы», куда вошли его антибольшевистские фельетоны.
Уста вольные печати
Замкнул страшным замком,
Опасаясь заслуженных проклятий,
Самодержавный Совнарком.
Не слышно слов и воззрений свободных.
Зато всюду слышен рев
Экзальтированных, самодовольных,
Неунывающих ослов
Монархисты сохраняли контроль над Екатеринодаром прямо до 17 марта 1920-го. Значительную часть сих пор город был столицей всего Белоснежного движения. А потом его взяла Красноватая армия. «Утро Юга» закрыли, а в редакции даже реквизировали пишущую машинку. Иммануэль потом говорил, что отец в тамошней путанице явился в ЧК, отыскал машинку «и преспокойно вынес ее мимо единственного стоявшего около ворот часового». Но скоро был арестован.
Что с ним там происходило — история умалчивает. Судя по всему, красноватые сочли Маршака довольно приклнным новейшей власти для вербования его к работе с детками. Большевики в то время остро нуждались в работниках в самых различных сферах, в том числе и в социальной — трудности сиротства, беспризорников и детского голода были суровыми. В апреле Маршака назначили заведующим секцией детских приютов и колоний.
С не малым одушевлением писатель принялся за любимое дело и скоро организовал комплекс культурных учреждений для малышей: дома творчества, школы мастерства, литературные кружки. А именно, конкретно он сделал один из первых в Рф детских театров, для которого сам писал пьесы. Детская тема стала в его творчестве главенствующей.
«В очах читается недетская печаль»
В 1921 году Маршак с группой энтузиастов из уже ставшего Краснодаром Екатеринодара — не по плану, не по заданию, а по духовному порыву — организовал стройку умопомрачительного Детского города для тыщ малеханьких эвакуированных с пораженного голодом Поволжья. Под город снутри городка энтузиастам выделили трехэтажный дом. Из него Маршак сделал на самом деле 1-ый в стране центр детского творчества.
Мы ходим по лабиринту комнат, где детки обучаются грамоте, мастерству — строгают, пилят, слесарят. В библиотеке они читают, выбирают книжки для чтения дома. Лицезреем мы и беспечно играющих дошкольников, но их бледноватые лица отмечены печатью грозного времени, а в очах читается недетская печаль
В этом Детском городе работал и самый необыкновенный в новейшей стране театр, в каком Маршак опробовал новаторский подход: постановки не были похожи на взрослые спектакли, молодую публику интенсивно завлекали к роли в игре, приглашали на сцену и сближали с актерами. «Был он, как полагается сказочному театру, полон загадок. Не было в то время к Детскому театру исхоженных троп. Не было о Детском театре и книжек. Не было и примера работы в нем. В памятном 1921 году родился в первый раз новейший Детский театр, 1-ый театр новейшего времени», — вспоминала актриса Анна Богданова.
Конкретно в этот период родилось 1-ое огромное детское произведение Маршака, которое переживет и новейшую власть, и собственного создателя: притча «Кошкин дом»
В 1922 году Маршаки возвратились в Петроград — Самуила пригласили туда как создателя образцово-показательного Дома детского творчества. Он стал одним из управляющих Театра молодого зрителя и выпустил свои 1-ые стихотворные детские книжки: «Дом, который выстроил Джек», «Дети в клеточке», «Притча о глуповатом мышонке».
Новенькая власть увидела юного писателя и оценила его организаторский талант — так начался путь Маршака к общенародной славе. Скоро Самуил уже управлял студией детских писателей в Институте дошкольного образования Наркомпроса и организовал детский альманах «Воробей» («Новейший Робинзон»), также управлял Ленинградской редакцией Детгиза. Юные писатели, поэты и редакторы и сами вели себя как детки — например, во время встречи с создателями в комнату мог на четвереньках ворваться редактор с кликом: «Я верблюд!»
Говоря о редакции Детгиза, переводчица Александра Любарская потом приводила стихи неведомого создателя:
Прогуливается птичка забавно
По дороге бедствий,
Не предвидя от этого
Никаких последствий
«Свиньи, склонные к безобразию»
Судьба маршаковского Детгиза была грустной: в 1937 году издательство было разгромлено. Служащих и создателей арестовывали 1-го за иным. Поначалу писательницу Раису Васильеву, потом создателя «Республики ШКИД» Григория Белоснежных, редактора Кирилла Шаврова, писателя, основателя юкагирской литературы Тэки Одулока, поэта Николая Олейникова, писателя Сергея Безбородова, поэтов Александра Введенского, Николая Заболоцкого и Даниила Хармса. Задерживали и репрессировали из-за доносов, по подозрению в шпионаже и за прочую различную чушь. История разгрома Детгиза до сего времени не восстановлена до конца, и как преследований удалось избежать Маршаку — доподлинно непонятно.
Маршак в самое интенсивное в плане арестов время был в отпуске. Когда он возвратился, то с страхом нашел, что редакция опустела. И сделал одну из немногих вещей, которые его биографами трактуются разносторонне: собрал вещи и уехал в Москву. О его отношении к происходящему мы можем лишь догадываться, но в его творчестве оно выслеживается совершенно точно.
Свиньи, склонные к безобразию,
На земле, естественно, есть.
Но уверен я, что свинству
Населения земли не съесть
Были, вообщем, люди, которых Маршак вкупе с Корнеем Чуковским смогли вынуть из лап сталинского правосудия. Одной из их стала переводчица-фольклористка Александра Любарская, арестованная 5 сентября 1937 года. 2-ой была редактор Детгиза Тамара Габбе, к которой Маршак испытывал далековато не дружественные, а романтические чувства. В 1938 году освободили Габбе, в январе 1939 года — Любарскую.
Переезд в иной город в то время нередко помогал людям, спасающимся от репрессий. Видимо, это выручило и Маршака. Прогуливается также легенда о том, что имя поэта все таки попало в энкавэдэшные списки, но Иосиф Сталин, увидев знакомую фамилию, произнес: «Неплохой детский писатель» — и перенес ее в списки Сталинской премии. Ее Маршак в первый раз получил в 1942 году.
«Крокодилом работать труднее»
Очевидно, тот факт, что Маршак вышел сухим из воды, когда вся его редакция была разогнана, не прошел для коллег незамеченным. Его репутация очень пострадала. Но Самуил вынес и это. В томные годы он помогал бедствующим и нищенствующим литераторам и редакторам: выписывал гонорары за несуществующие переводы, писал за их детские стихотворения (один из таковых примеров — «Вот какой растерянный», вышедший под авторством Владимира Пяста). Помогал Марине Цветаевой, когда ей нечем было платить за жилище. В годы Величавой Российскей войны, когда живших в СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) германцев массово ссылали в Казахстан, Маршак не дал властям свою экономку Розалию Вильтцын.
Притом что гласили, как будто дела с домработницей у писателя были ужасные
Когда над Москвой летали нацистские бомбовозы, Маршак стучал в комнату к экономке и орал: «Розалия Ивановна, ваши прилетели!» А та отвечала ему потоком отменной брани.
Тем временем детский писатель стал огромным человеком в Русском Союзе. С 1939 по 1947 год он был депутатом Столичного городского Совета депутатов трудящихся. За это время получил четыре Сталинских премии (последнюю — в 1951-м, а еще через десятилетие стал лауреатом Ленинской). Его одарили 2-мя орденами Ленина, орденом Российскей войны I степени, орденом Трудового Красноватого Знамени. Обзавелся он, кроме экономки, и личным шофером — о Маршаке гласили, что он совсем не понимает столичных улиц, так как всюду передвигается только на каре.
Может быть, из-за таковых приметных статусных благ вокруг Маршака распространялись смешные рассказы о его алчности. Вообщем, к преклонному возрасту эта его черта и взаправду стала достаточно приметной.
Уборщица попросила Маршака прибавить ей заработную плату. «Нет средств, голубушка, детские писатели не много получают, приходится по выходным подрабатывать», — дал ответ жадноватый Самуил Яковлевич. «И где же вы подрабатываете?» — «Да в зоопарке. Я — гориллой, Корней Чуковский — крокодилом». — «И сколько же за такое платят?» — «Мне — 300, Корнею — 250»
Прогуливаются слухи, что когда эту шуточку пересказали Чуковскому, тот возмутился разнице в оплате (расчёту за купленный товар или полученную услугу), поэтому что «крокодилом работать труднее».
«Колышутся тихо цветочки на могиле»
Золотое время в жизни Маршака омрачилось катастрофой: опосля тяжеленной заболевания ушла из жизни его основная любовь — Софья Михайловна. Она погибла 24 сентября 1953 года. Ее погибели Самуил Яковлевич предназначил духовные стихи:
Колышутся тихо цветочки на могиле
От легкой воздушной струи.
И в любом движенье негнущихся лилий
Я вижу движенья твои.
Порою грустна, тотчас неутешна,
Была ты чужда суеты
И двигалась стройно, неслышно, неторопливо,
Как строгие эти цветочки
Самуил Яковлевич прожил еще десятилетие — это были 10 лет подведения итогов, за которые он написал две автобиографических книжки: повесть «Сначала жизни» в 1960 году и «Воспитание (целенаправленное формирование личности в целях подготовки её к участию в общественной и культурной жизни) словом» в 1961-м. До конца жизни он продолжил писать стихотворные фельетоны и суровую лирику. В 1962 году вышла в свет «Избранная лирика» Маршака.
Самуил Маршак погиб 4 июля 1964 года в возрасте 76 лет. Перед гибелью он не переставал работать — инспектировал корректуру стихов его возлюбленного Уильяма Блейка.
На трудах Самуила Маршака выросли целые поколения обитателей постсоветского места. Его жизнь — это сотки тыщ строчек, миллионы символов, которые складывались в самые светлые истории и стихотворения. При всем этом судьба самого Маршака была никак не таковой светлой, как у героев его книжек.
Но в этом и заключалась основная изюминка Самуила Яковлевича — невзирая ни на что сохранить в душе доброту и тепло и передать его окружающим в самые нужные, самые черные времена. Естественно же, в грозное время более нуждающимися были детки. Конкретно потому Маршак по сей денек остается основным детским писателем.
