«Океан — 2-ой космос, — говорят геологи и биологи. — Он не наименее любопытен, тоже не много изучен, а жизнь ученых в экспедиции исходя из убеждений быта и психической сопоставимости так же трудна, как астронавтов на МКС». Справедливость этого тезиса обосновывает книжка морского геолога Лены Поповой. Она уже много лет практикуется на исследовании Северного Ледовитого океана и часто прогуливается в морские экспедиции в Арктику. Ее «Восьмидесятый градус» — основанный на настоящих письмах и дневнике семимесячного дрейфа в Арктике автофикшн. Исследование океанического дна здесь происходит наряду с исследованием собственных способностей и ограничений. Быт жесток и непривычен, каюта тесновата, пребывание в замкнутом пространстве малознакомых людей чревато обидами и конфликтами. С разрешения издательства «Альпина.Проза» «Лента.ру» публикует фрагмент книжки.
22 СЕНТЯБРЯ
(Расшифровка голосового сообщения)
Мы отходили из порта семнадцатого числа поздно вечерком, часов в 10 либо одиннадцать. На следующий денек в 6 часов вечера мы все собрались в конференцзале, и капитан произнес, что ночкой будет шторм, это означает, будет качать. Совершенно я буквально не понимаю, как обрисовать шторм. Это высочайшая балльность волнения, у нас было пять-шесть, в какой-то денек до восьми, позже снова 5. Высочайшие волны, осадки. Трудно обрисовать, как это чувствуется людьми — сущность в том, что укачивает.
Итак вот, вечерком нас предупредили, и я уже задумывалась, что готова ко всему. Легла спать, мы отчалили и длительно шли по Кольскому заливу. Ночкой я пробудилась оттого, что все тряслось. Я пошевелила мозгами: «О, классно!»
В качку весьма отлично спится, если кто не знал. Поэтому что тебя укачивает, как в колыбели
Время от времени это весьма мило, поэтому что в это время ты ощущаешь, как корабль качает, и все дремлют, поэтому что больше ничего созодать не могут.
Но днем восемнадцатого числа я попробовала встать на завтрак (он у нас довольно рано, в 7:30). Точнее, я даже встала, съела чуть-чуть овсянки и сообразила, что больше не могу. Я знала, что так быть может, поэтому что в предшествующую экспедицию мне было по-настоящему плохо:
я вставала и соображала, что у меня полностью сухой рот, я не могу жевать, мне приходилось запивать пищу водой весьма обильно, чтоб проглотить
Отвратно. Конкретно в прошлую экспедицию я выяснила, что необходимо созодать, когда шторм: просто лечь и лежать, не пытаясь встать, и пить воду. Невзирая на состояние необходимо есть и пить воду, поэтому что, если не будешь есть, плохо будет полностью буквально. Необходимо заставлять себя есть и пить воду, но воду пить легче, есть — это просто кошмар.
В общем, я съела немножко овсянки и взяла с собой хлеб с сыром, который позже у меня длительно валялся в холодильнике, пока я его не выбросила. В общем, восемнадцатого сентября, пожалуй, был самый страшный денек. Я знала, что буду лежать, и все таки это было удивительно. Ты то спишь, то просто лежишь и думаешь о кое-чем (либо не думаешь, кто как). Я задумывалась о добротных вещах, мне было не так и плохо. Самое ужасное, что время от времени все-же приходится вставать с кровати. Как ты встаешь с кровати и идешь в туалет, тебя начинает тошнить. Поешь — начинает тошнить.
Я живу на одну палубу ниже, чем столовая, другими словами мне необходимо подняться по лестнице, дойти ранее зала, там что-то взять, съесть — и вот в этот момент ты понимаешь, как для тебя плохо… И ты полностью немощен. Всякий раз, когда пытаешься встать, понимаешь, что это, быстрее всего, завершится тошнотой (Тошнотa — тягостное ощущение в подложечной области и глотке, нередко предшествует рвоте).
Потому я уже смирилась и фактически весь денек провела в постели. Было весьма тихо, и я соображала, что на данный момент у всех то же самое, что они ничего не делают и стараются не шевелиться. Под всеми я имею в виду быстрее экспедицию, другими словами ученых, а команда, кажется, привыкла к этому. Не понимаю, как к этому можно привыкнуть. Но люди в столовой, к примеру, готовили пищу и подавали ее полностью нормально. Они в этих критериях нормально работают. А я не могла делать свою работу. Некие журналисты, к примеру, совершенно в первый раз были на корабле, и я не представляю, как они это переносили. В этом деле все зависит от опыта — некие мои коллеги функционировали как обычно, прогуливались на обед, заглядывали ко мне, спрашивали, не надо ли мне чего же, все ли со мной нормально. Разъясняла им, что для меня нормально при качке просто лежать. Надеюсь, меня сообразили.
Позже мне пришло в голову, что можно было у доктора попросить пластырь от укачивания, но я все еще не попросила, совершенно никогда не разговаривала с медиком пока. Я даже не понимаю, помогает пластырь либо нет. Не лицезрела, чтоб у кого-либо он был. Но время от времени в экспедициях их дают.
Никаких формальных объявлений не было, разве что любой денек в 11:30 нас оповещают, в которой мы географической точке, какая погода за бортом, что происходит. Можно было лишь слышать баллы этих волн: 5, 6 либо восемь. Шторм продолжается уже некоторое количество дней, и некие молвят, что это не шторм никакой, что это норма, мы просто идем по морю.
По-моему, самый реальный шторм. Все сходится: и волны, и ветер, и осадки, и качка
Еще нам произнесли, что в этих критериях запрещено стирать в стиральных машинах, поэтому что от тряски они могут сломаться. И воспретили выходить на наружные палубы.
Но со временем динамика была, хотя мне трудно оценить, это мое восприятие изменялось либо беспристрастная действительность. На данный момент расскажу по порядку. Восемнадцатого числа я просто лежала весь денек, было весьма плохо. Девятнадцатого утром я все-же встала на завтрак, смело пришла в столовую, съела целое яичко, тост с маслом и сообразила, что все не так и плохо, по последней мере сходу не тошнит. В этот денек меня никогда не стошнило, и это было отлично. Это верный признак: если ты сходил в столовую, означает, для тебя не весьма плохо.
В тот денек я еще сходила на полдник в 15:30, а позже даже на ужин в 19:30 и съела там суп. На ужин обычно подают что-то поплотнее, но суп оставался с обеда. Так как на обеде я не была, съела вечерком маленькую тарелку. Если ты нормально можешь есть, для тебя не приходится себя заставлять, означает, или ты нормально переносишь качку, или уже и не качает. И причину ты не постоянно можешь осознать.
Двадцатое сентября. Это был неплохой денек, утром сделалось понятно, что качает меньше. В 11:30 нам объявили, что волнение около 4 баллов. А ощущалось это совершенно как ноль, как как будто никакой качки нет. И не только лишь у меня, в тот денек у почти всех было не плохое настроение, все работали. Можно было заниматься и физическим, и интеллектуальным трудом. Я вот физическим не занята, я читала что-то, помогала сотрудникам разобраться в их штуках. Это весьма не плохое чувство, когда ты утром просыпаешься и понимаешь, что сейчас в конце концов не качает. Мне кажется, людям, которые живут на суше, было бы полезно покачаться день, позже пробудиться — и ощутить разницу. Помню, что в этот денек я отлично позавтракала, хотя уже и забыла чем. Позже пошла на беговую дорожку и, чтоб поддержать это не плохое настроение, включила новейший альбом «Интуриста» «Незнакомка».
Я решила прослушать его весь и параллельно ходить со скоростью 5 км/ч, это была имитация моей обыкновенной прогулки в наушниках. Я запланировала созодать это в протяжении всего рейса. Прослушала весь альбом, правда, песни перемешались, ну да хорошо… А далее весь денек я могла нормально разговаривать с людьми, и все вокруг тоже были удовлетворенные.
И тем страннее и неожиданнее было, что 20 первого числа днем я снова пробудилась к завтраку, но сообразила, что не пойду на него, поэтому что корабль опять качает. Завтрак я пропустила, и обед тоже. И если в 1-ые деньки у меня были какие-то припасы пищи в холодильнике, я для себя что-то приносила из столовой, то сейчас, раз ты туда не ходишь, то у тебя ничего и нет… Съела банан и приобретенный ещё на суше помидор, и этого оказалось не много. Потому на полдник пришлось идти в столовую, где подавали набитые кое-чем помидоры с майонезом (фу). Но это была более-менее обычная пища, поэтому что время от времени на полдник дают что-то сладкое, а время от времени — сытное. И никогда не угадаешь, когда что получишь. В сей раз подали сытное, и это было весьма к слову. Качало очень, потому вокруг было меньше людей, никто не работал, ничего не происходило.
У нас в этот денек уже были планы поработать — разгрузить контейнеры. Я к 9 утра была готова выходить, но сообразила, что никакого движения нет, и легла назад в кровать. К вечеру мне сделалось лучше. Может быть, я просто уже начала привыкать и сходила на ужин. А ещё, когда становится чуть-чуть лучше, можно читать. Я читаю электрическую книгу, это “High Fidelity” Nick Hornby, английская книга 1995 года, по ней есть еще кинофильм и сериал. С книжкой не так скучновато лежать, ты хоть как-то функционируешь. Ещё можно аудиокниги либо подкасты слушать.
20 2-ое сентября — это сейчас. Весьма удивительно было, когда в семь утра из общих корабельных динамиков начала играться тихая музыка, как как будто для того, чтоб нас разбудить. Пошевелила мозгами, что раз нас будят, означает, неплохой денек и можно работать. Вставайте, дескать, люди, на мостике знают про то, что качки не будет. И не понимаю, на самом ли деле качка была меньше либо я просто в это поверила. Но я встала к завтраку и съела омлет. Время от времени бывает овсянка, а я не весьма люблю углеводные завтраки, предпочитаю белковые.
Каково же было мое удивление, когда деньком я встретила гидрофизика Сашу, который произнес: «А я лежу весь денек, меня качает, как и ранее постоянно». И это притом что двадцатого числа, когда был перерыв в качке, у него тоже все было отлично, как и у меня. А здесь его качает, а меня нет. Любопытно, как все это работает? Как же все лично.
Сейчас вроде и качает, а я чувствую себя нормально. А ведь это те же 5 баллов, как и восемнадцатого числа, когда все началось
Даже ассоциировать нереально мои состояния и тогда сейчас. Сейчас утром я даже снова походила на дорожке, хоть это и было несколько удивительно, поэтому что корабль все-же шатало. Позже я смогла работать, читала статьи за ноутбуком. Кто-то гласит, что качка завершится, лишь когда мы придем во льды. Льды должны быть уже скоро, я надеюсь. Ждем. Такое чувство, что привыкаешь к этому. Отлично, если так, но в качку недозволено либо трудно таскать томные вещи, а нам необходимо разгружать контейнеры, обустраивать лабораторию, поэтому что еще ничего не готово. Это нормально, но все-же охото, чтоб был некий период ровненького хода корабля, чтоб мы смогли прикрутить микроскопы и прочее. Было столько планов на этот переход. На данный момент мы просто идем до льдины, и вот там начнется самое основное. За этот период до начала дрейфа мы собирались создать весьма почти все, а нас качает, качает, качает.
