10:44, 10 июля 2025
Преподобный Андрей Рублев — 1-ый живописец, причисленный к лику православных святых. Он сделал свою иконописную школу, а его «Троица» заходит в число шедевров мирового искусства. О событиях жизни Андрея Рублева не понятно практически ничего, но то, каким он был, мы отлично знаем. О этом нам говорят его работы. О величавом российском богомазе, чье искусство вне времени и сейчас остается не наименее животрепещущим, чем 6 веков вспять, «Лента.ру» ведает в рамках проекта «Жизнь восхитительных людей».
«Самое убедительное подтверждение бытия Божия»
В нижнем ряду иконостаса Троицкого собора Свято-Троицкой Сергиевой лавры справа от Королевских ворот размещается самая умопомрачительная и загадочная икона российского православия. Она не прославилась мироточением, чудесами исцеления нездоровых и расслабленных, ее не возили вояки по полям схваток, но выдающийся православный философ и богослов Павел Флоренский считал, что конкретно рублевская «Троица» — «самое убедительное подтверждение бытия Божия». И даже еще конкретнее:
Если есть «Троица» Андрея Рублева — означает, есть Бог
В данной нам маленький по размеру иконе (ее высота 139 см, ширина — 112, толщина доски 3 сантиметра), как в конденсаторе неизменной емкости, вот уже наиболее 6 веков хранится мощная сила духовной энергии. Не воинственная, не осуждающая человека за его беспомощности и грехи, а сила добра, любви, гармонии и покоя...
В «Троице» Андрей Рублев достигнул безупречного равновесия содержания и формы, духовного заполнения вида с его вещественным воплощением. Колоритная, светлая, легкая, идеальная по композиции и безупречная по рисунку, «Троица» конструктивно различается от обычного ряда грозных и черных ликов российских икон.
Мы привыкли к тому, что правоверная икона представляет Бога суровым арбитром, который все лицезреет, все о для тебя понимает, его не обманешь, у него не забалуешь. Его следует страшиться. Боишься — означает уважаешь. И когда ты поворачиваешься спиной к алтарю и идешь к выходу из храма, Выручил провожает тебя суровым взором — иди с Богом, но страшись, не балуй, не греши…
Рублевская «Троица» не о ужасе и расплате, она о любви и утешении, о гармонии внутреннего мира, нравственной чистоте и духовном равновесии, о размеренной сосредоточенности и легкой печалься. Сергий Радонежский завещал иконнику написать так, «чтобы мнением на Святую Троицу побеждался ужас ненавистной розни мира этого». И Андрей Рублев этот завет исполнил.
Что означает «Троица» для современного поколения? О этом гласит епископ Скопинский и Шацкий Питирим:
Святая Троица — это знак единства в Боге. Знак заслуги единства, «преодолев ненавистную рознь мира этого», как завещал святой Сергий. Вся Русь веками притекала к данной нам иконе, как к объединяющему началу. И весьма принципиально, что «Троицу» возвратили [из Третьяковской галереи] в Троице-Сергиеву Лавру. В особенности сейчас, когда мир делится, а мы в нем должны быть едины. Все население земли обязано быть едино, конкретно о этом Спасатель молился перед распятием
Сокровище, спрятанное на наших очах
5 веков мир практически ничего не знал ни о древнерусской иконописи, ни о Андрее Рублеве. В старину иконы обычно покрывали слоем олифы, которая с течением времени темнела — отсюда и черные лики старых святых. Когда изображение становилось фактически неразличимым, иконы «поновляли», а на самом деле, писали их сверху поновой. С течением времени изменялись вкусы, техника письма, система ценностей, и в итоге от первозданного плана и его воплощения уже не много что оставалось.
Часто «темные доски» — так античные иконы называл превосходный российский писатель Владимир Солоухин — просто выкидывали, заменяя новенькими. Так фактически умер иконостас работы дружины Андрея Рублева в Успенском соборе Владимира.
В 1767 году императрица Екатерина II при посещении собора направила внимание на древний иконостас с почерневшими от времени и чуть различимыми иконами. На ремонт храма и подмену иконостаса она выделила 14 тыщ рублей. Иконостас разобрали, а то, что было лучше, продали в село Васильевское Шуйского уезда Владимирской губернии. Там в 1918 году его чудом уцелевшую часть отыскал один из создателей Центральных реставрационных мастерских в Москве Игорь Грабарь. На месте рублевского иконостаса в храме возник новейший — шикарный, в духе «елисаветинского барокко».
Но то, что столетиями гробило древнерусскую иконопись, отчасти ее и хранило. В конце XIX века реставраторы научились «открывать» древние иконы, снимая слои олифы и поздних «поновлений», чтоб открыть первоначальную живопись. Это был клад, много веков хранившийся практически у нас на очах, но никем ранее не увиденный. Как по волшебству из исторического небытия стали ворачиваться шедевры древнерусского искусства — иконы и фрески, а совместно с ними и имена неких живописцев.
У мастеров иконописи было не принято подписывать свои работы. Сведения о создателях мы узнаем из немногих сохранившихся письменных источников, в каких упоминаются лишь самые выдающиеся иконники: Феофан Грек, Даниил Темный, Андрей Рублев. Так в «Сказании о святых богомазах» упомянуто, что конкретно Андрей Рублев исполнил «Троицу» по требованию игумена Никона, тогдашнего настоятеля Троице-Сергиевой лавры, «в похвалу папе собственному Сергию Радонежскому».
Постижение ремесла
Документальных свидетельств о жизни Андрея Рублева ничтожно не много. Непонятно даже имя, данное ему при рождении. Андрей — его 2-ое, монашеское имя.
Родился он около 1360 года и практически наверное в средней полосе Рф, в местах, которые мы сейчас называем Подмосковьем. С подмосковными обителями связана и его монашеская жизнь. Нет четких сведений и о том, из какого сословия он вышел. Определенные догадки о этом можно создать из фамилии. «Рубель» — инструмент, применявшийся при выделке кож. Так что, может быть, праотцами богомаза были кожевенники. Но сведений о отце и мамы Рублева и их именах история не сохранила.
Есть, правда, в собрании Третьяковской галереи икона с надписью на обороте доски «Аз писал многогрешный сию икону Андрей Иванов отпрыск Рублев величавому князю Василию Васильевичу лета 1425». Вот лишь икона эта XVI века. Но, хотя подпись очевидно поддельная, она быть может косвенным свидетельством, что отца художника звали Иваном.
Как и у кого обучался молодой Рублев мастерству, мы не знаем. Но обучаться пришлось многому. Это сейчас живописец может пойти в магазин и приобрести холст, кисти, краски и все другое, что ему может пригодиться, а еще проще — заказать по вебу с доставкой на дом. Во времена ученичества Рублева иконники делали все сами.
Поначалу для будущей иконы необходимо было избрать тонко вытесанные доски без одного сучка — по другому ее позже порвет. Почаще всего это была липа. Теслом вырубались пазы для шпонок, прочно и плотно скрепляющих доски сзаду. На лицевой стороне выдалбливался ковчег — неглубокая полость с бортиками, в какой, как в рамке, и будет находиться изображение.
На поверхность ковчега наносился жаркий рыбный клей, сваренный из осетровых пузырей, и к нему клеилась паволока — незапятнанный белоснежный холст. На паволоку клали несколько тонких слоев левкаса — растертого в пух белоснежного, как снег, мела, смешанного с рыбным клеем в известной пропорции. Опосля того как грунт сохнул, его кропотливо полировали пучком высушенного хвоща. Заготовка для иконы готова.
В каменных ступках толкли и растирали до состояния пудры сухие краски. Соединяли с водой, процеживали… Для связывания красок добавляли яичный желток, но не постоянно и не во все. Для прозрачности употребляли вишневую камедь — золотистую смолу, выступающую горячим в летнюю пору на старенькых вишнях. Для плотного и твердого мазка в краску добавляли осетровый клей. Тончайшая, тоньше самой узкой бумаги, золотая фольга клеилась чесноком на места будущих «венцов» (ореолов) и на «свет» (фон).
Учеником Рублев был должен освоить всю эту премудрость, и лишь потом ему разрешали класть осторожными мазками краску на фон.
Дела учителя и ученика регулировались правилами. Правила эти позднее вошли в «Стоглав» (1551 год). В нем, а именно, говорилось, что смертным грехом считается, если учитель сознательно утаивает от ученика что-либо из собственных познаний, прячет его талант либо из зависти станет его умалять и унижать ученика.
Согласно «Стоглаву», иконником не мог быть сквернослов, заносчивый, драчливый, твердый либо нечестный человек
«Святое ремесло» определяло и пространство художника в обществе. Ему оказывали почет не наименьший, чем носителям церковного сана.
Ужасный трибунал как путь к будущему блаженству
1-ое упоминание о Андрее Рублеве в летописи возникло лишь в 1405 году. Оно свидетельствовало, что Феофаном Греком, старцем Прохором и чернецом (монахом) Андреем Рублевым был расписан Благовещенский собор в Столичном Кремле.
Когда конкретно Рублев был пострижен в монахи, мы не знаем. Это могло быть и в ранешней юности, и незадолго до упоминания в летописи. Исследователи считают, что произойти это могло в хоть какой год с 1380-го по 1405-й.
Понятно, что в Благовещенском соборе Рублев расписывал фресками стенки и потолок храма, но потом здание было перестроено, и фрески не сохранились. А вот относительно авторства иконостаса, в каком сохранились два аутентичных ряда, есть очень значительные разногласия. Опосля раскрытия икон сделалось разумеется, что их писали три мастера.
По манере письма деисусный чин (ряд) иконостаса очевидно принадлежит работе Феофана Грека. Не считая 4 икон, в каких ясно видна российская школа, — в их больше мягкости и ясной простоты.
Торжественный чин, по воззрению исследователей, написан 2-мя богомазами российской школы. 1-ый из их (предположительно, старец Прохор), потрясающий мастер, пишет качественно, обдуманно, но в древнем архаичном стиле, как писали живописцы уходящего поколения с мощным воздействием греческой традиции, а иной мастер (предположительно, Андрей Рублев) работает уже заного. Спектр его икон строится на ярчайших и необыкновенных гармонических сочетаниях, соответствующих для работ позднего Андрея Рублева.
В живописи второго мастера, который тесновато связан с первым некими общими качествами и, основным образом, композицией икон, ощущается много новейшего. Это живописец с жив и броской индивидуальностью. Он любит мощные, калоритные краски — розовато-красные, малахитово-зеленые, фиолетовые, золотисто-охряные… Он пользуется цветом с таковым идеальным чутьем, что оставляет далековато за собой современников. В его иконах краска уподобляется драгоценному эмалевому сплаву. Иконы торжественного ряда, которые можно приписать Рублеву, овеяны настроением особенной мягкости…
По совокупы признаков Рублеву приписываются семь икон Благовещенского собора: «Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение», «Крещение», «Воскрешение Лазаря», «Вход в Иерусалим» и «Преображение».
Благовещенский иконостас стал главным источником исследования творчества и отношений 2-ух величайших мастеров иконописи евро Средневековья — позднего Феофана Грека и ранешнего Андрея Рублева. Величавого учителя и превосходного ученика.
2-ой раз в летописи Рублев упоминается в 1408 году, когда он делал росписи с Даниилом Черным в Успенском соборе во Владимире. Прошло всего три года, не сделалось учителя — Феофана Грека, у Андрея возникли свои ассистенты и ученики, вполне сформировался его личный стиль письма. Авторство сохранившихся фресок Успенского собора и иконы Богоматери Владимирской «Умиление» в этом случае уже не подлежит сомнению.
Изображения, сохранившиеся в западной части Успенского собора, относятся к многосоставной композиции «Ужасного суда». Обычно в сценах Ужасного суда богомазами изображалась суровая экзекуция над грешниками. В трактовке Андрея Рублева трибунал преобразуется в светлый праздничек торжества справедливости, утверждающий духовную ценность человека. Андрей Рублев указывает:
«Ужасный трибунал» не как устрашающее наказание, как путь к будущему блаженству населения земли. В изображении апостолов и ангелов со всей силой сказалась таковая изюминка красочной манеры Рублева, как рафинированное чувство ритма, строящегося на разнообразно варьирующих гибких и плавных контурах
В южном своде собора Рублев сделал фреску «Шествие праведных в рай». Эта композиция и отдельные ее образы числятся еще одним шедевром мастера. В «Шествии праведных» полностью воплотились опыт и мастерство пятидесятилетнего (хотя четкий возраст Рублева неизвестен) художника.
«Есть в рублевских ликах владимирских росписей две индивидуальности, — пишет Валерий Сергеев, создатель книжки «Рублев» («Юная гвардия», 1981 год). — Андрей не отступал от сложившегося веками типа того либо другого лица. Любой человек у него узнается, и совместно с тем в этих лицах что-то неуловимо российское — доброта, мягкость, открытость. И еще — его старцы весьма похожи на деток — та же смиренная беззащитность, незапятнанная прозрачность взора».
Из иконостаса Успенского собора Владимира (того самого, что повелела убрать и поменять Екатерина II) сохранилось несколько икон столичной школы, авторство которых с большенный толикой вероятности приписывается Андрею Рублеву. И посреди их такие шедевры, как «Благовещение», «Вознесение», «Крещение», «Выручил способен», «Сошествие в ад».
Работы Рублева во Владимире (1408-1410) свидетельствуют, что в это время он уже был зрелым мастером, стоявшим во главе сделанной им школы живописи.
Слава богомаза
Опосля 1408 года мы в течение 14 лет не находим письменных упоминаний о Андрее Рублеве. Какие храмы и где он расписывал фресками, какие иконы писал, мы не знаем. Как инок он был должен жить в одном из близких к Москве монастырей. По всей видимости, в Спасо-Андрониковом.
В 1422-1423 годах игуменом Троице-Сергиева монастыря Никоном Радонежским был воздвигнут собор «в честь и похвалу» основоположника монастыря преподобного Сергия Радонежского. Во время строительства собора были обретены вечные мощи святого. О этом мы узнаем из жития Сергия, составленного Епифанием Премудрым, иеромонахом Троице-Сергиева монастыря. От такого же Епифания мы узнаем, что игумен Никон упросил («умолени быша») Андрея и Даниила расписать новейший храм и сделать иконы для его иконостаса.
«Умолени быша» гласит о славе богомазов, которые уже брались лишь за самые значимые заказы. Роспись стенок и сводов началась, когда новейший собор просох, а иконы были бы готовы ранее.
Иконостас Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря — 3-ий монумент, достоверно относящийся к рублевской традиции. Иконы Троицкого собора были выполнены столичной артелью богомазов под управлением Андрея Рублева и Даниила Темного, предположительно, в 1425-1427 годах.
Это единственный красочный ансамбль XV века, сохранившийся в том самом месте, для которого он и был вначале предназначен. Потому принципиальным событием сделалось возвращение в 2024 году иконы «Троица» на ее историческое пространство в нижний местный чин иконостаса, для которого она и была написана.
Из-за особенного строительного устройства собора — стенки и столбы его слегка наклонены вовнутрь — создается чувство укрытости внутреннего места, его защищенности, надежности укрытия. Для Руси начала XV века, уже больше полутора сотен лет подвергавшейся периодическим набегам и разорению со стороны Золотой Орды, это чувство было в особенности принципиальным. Пришедшие в храм и обратившие свои мольбы к Богу люди должны были ощущать себя в сохранности. Это чувство призвана была вызывать и иконная живопись.
Организация интерьера и ритм иконостаса Троицкого собора настраивают на тихое, сосредоточенное размышление, на то особенное, созерцательное состояние, которое было эталоном столичной религиозной жизни XV века и которое большенными мастерами передается в каждой иконе Троицкого иконостаса
Опосля окончания работ в Троицком соборе Андрей и Даниил возвратились в Андроников монастырь. Пахомий упоминает о их возвращении, тех работах и скорой погибели обоих. Вышло это, по всей видимости, меж 1428 и 1430 годами.
5 с половиной веков спустя, в 1988 году, Поместным собором Российской православной церкви Андрей Рублев был канонизирован в лике преподобных святых.
«Пластика форм, безупречная соразмереность пропорций…»
Рассказ о творчестве Андрея Рублева был бы неполным без упоминания о книжных миниатюрах его работы. Сначала это Евангелие Хитрово — расписное Евангелие конца XIV века. Свое заглавие оно получило от обладателя — вельможи Богдана Хитрово, получившего его в подарок от царя Федора Алексеевича. Происхождение рукописи относят к столичной школе Феофана Грека, а авторство ряда миниатюр приписывают Андрею Рублеву. Одна из их даже получила закрепившееся в литературе заглавие «Ангел Рублева».
По воззрению историка древнерусского искусства, доктора искусствоведения Энгелины Сергеевны Смирновой:
Сиим миниатюрам присущи те же свойства, что и неоспоримым произведениям Рублева — «Троице» и фрескам 1408 года: пластика форм, безупречная соразмерность пропорций, краса сверкающих драпировок, уверенное владение всей системой византийской художественной традиции и совместно с тем — внедрение по-русски цельной, обобщенной полосы силуэтов, светлых и мощных красок
Рукопись была украшена драгоценным окладом и передана Хитрово в дар Троице-Сергиевой лавре, где она хранилась в алтаре до 1920 года. В истинное время Евангелие Хитрово находится в собрании Русской гос библиотеки.
Почти всеми исследователями авторству Андрея Рублева приписываются и миниатюры еще 2-ух рукописных памятников: Морозовского Евангелия (около 1405-1415 годов) и Андроникова Евангелия (1420-е годы). Их миниатюры почти во всем повторяют Евангелие Хитрово.
«Рублева уже никто и никогда не затмит. Он — верхушка»
В 1966 году на студии «Мосфильм» Андрей Тарковский окончил работу над историко-философской драмой «Андрей Рублев» (первоначальное заглавие — «Страсти по Андрею»). Кинофильм состоял из вступления и восьми новелл, повествующих о жизни богомаза. Эта работа стала событием в синематографическом мире и была признана одним из наилучших произведений известного русского режиссера. И сейчас кинофильм размеренно заходит в списки и рейтинги наилучших в истории мирового кино (8,0 в рейтинге IMDb).
В «Андрее Рублеве» в первый раз в русском синематографе был представлен эпический взор на духовную и религиозную сторону средневековой Руси. Религиозно-философская проблематика кинофильма не приглянулась русским бюрократам. Кинофильм подвергся цензуре, был сокращен и перемонтирован. В ограниченный прокат он вышел в 1971 году, а вполне восстановлен и показан широкому зрителю лишь в 1987-м, уже опосля погибели режиссера (29 декабря 1986 года).
Критиковали «Андрея Рублева» не только лишь бюрократы от культуры. Так, Александр Солженицын считал, что Тарковский упростил и исказил духовную атмосферу рублевского времени. По воззрению известного писателя, «заместо подлинной христианской духовности» через весь кинофильм проходит «несердечность».
В связи с сиим любопытно мировоззрение ректора Столичной духовной академии Троице-Сергиевой лавры (2019-2020 годы) епископа Скопинского и Шацкого Питирима:
— Я категорически не согласен с той трактовкой, которую дает Тарковский в кинофильме «Андрей Рублев». Естественно, это синематографический шедевр, но содержательно это, естественно, не Андрей Рублев, а Андрей Тарковский. Андрей Рублев — сначала преподобный, когда он писал икону «Троица» — он уже был бесстрастный. Это весьма принципиально для богомаза. Чтоб писать то, что неизобразимо, человек должен находиться в аскетическом подвиге и особо строго смотреть за помыслами, поэтому что богомаз изображает не земной мир, а королевство небесное.
Икона — это окно в мир Божий, и пишется она с помощью божественной благодати. Когда Андрей Рублев писал «Троицу» и остальные свои иконы, он был уже преподобный, был уже святой. А у Тарковского это борение страстей, сомнения, метания. Это просто инсинуация на святого
— Не настолько не мало работ Андрея Рублева дошли до нашего времени, но это непревзойденные шедевры, — гласит епископ Питирим. — Когда сначала XX века научились открывать древнерусские иконы, все ахнули. Поэтому что начиная с XVII века, с Симона Ушакова, иконы уже были живоподобными, они изображали уже человека. А это уже не икона, а художество. Не духовное, а духовное, человеческое, земное. А иконописный канон, он иной. Потому Рублева уже никто и никогда не затмит. Он — верхушка.
