11:36, 10 октября 2024
Большенный российский роман, написанный 23-летним самоучкой, — где такое совершенно видано? Нет ничего необычного в том, что опосля выхода «Тихого Дона» Миша Шолохов стал главной литературной сенсацией страны в 1920-х, а спустя десятилетия был вознагражден за собственный труд и на мировом уровне: стал первым официальным русским писателем, удостоенным Нобелевской премии. Под стать изумительному творческому пути писателя была и его судьба, еще до выхода «Дона» проделавшая несколько драматических оборотов. «Лента.ру» в рамках проекта «Жизнь восхитительных людей» ведает о превратностях биографии Миши Шолохова.
1938 год. Русские граждане по всей стране уже год как живут в неизменном страхе из-за репрессий доныне неслыханного масштаба. Пытки, расстрелы, ГУЛАГ. По улицам разъезжают темные воронки, люди без вести пропадают из квартир целыми семьями, и любой может стать последующей жертвой Огромного террора.
Тем временем в Столичном Кремле в кабинете возглавляющего страну создателя доктрины «усиления классовой борьбы» проходит очная ставка: рядовые чекисты против общенародно известного писателя, создателя неоконченного романа-эпопеи «Тихий Дон» Миши Шолохова. Достигший возраста Христа южанин с жизнью прощаться не собирается и отторгает любые подозрения в контрреволюционной деятельности, данные о которой собрали сотрудники НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР — центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка в 1934—1946 годах, впоследствии преобразован в МВД СССР).
Кто дал приказ копать под Шолохова?
На вопросец вождя отвечает цепочка из указательных пальцев, оканчивающаяся на главе НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР — центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка в 1934—1946 годах, впоследствии преобразован в МВД СССР) Николае Ежове. Вскочив с места, основной чекист будто бы оборонительным заклинанием снимает с себя все обвинения фразой: «Мне о этом ничего не понятно». Заклинание как будто бы работает — никаких последующих замечаний в его адресок не следует.
Подчиненные Ежова уличены в клевете, а вождь заверяет писателя, что справедливость восторжествовала бы при любом финале событий и рваться со всей мочи из родной станицы в столицу было не непременно. Шолохов, почуяв, как дамоклов клинок, висевший над ним, прячется под сводами кремлевских башен, храбреет: «Товарищ Сталин, вы, естественно, правы в пожелании, чтоб я был спокоен, но вот есть таковой смешной рассказ. Бежит заяц, а навстречу волк. Гласит волк: «Ты, заяц, чего бежишь?» Заяц в ответ: «Как что бегу — там вон ловят и подковывают». Волк гласит: «Так подковывают верблюдов, а не зайцев». Заяц ему отвечает: «А когда поймают и подкуют, так пойди докажи, что ты не верблюд!»»
Ежов смеется, а Сталин внимательно глядит на писателя и спрашивает, верны ли слухи о том, что тот злоупотребляет алкоголем. Шолохов, совсем расхрабрившись (по последней мере в мемуарах), парирует: «От таковой жизни запьешь, товарищ Сталин!» Жизнь Шолохова вправду была богата на тревожные действия. И без алкоголя они не обходились. Но обо всем по порядку.
Около Дона твоего
Миша родился 24 мая 1905 года на хуторе Кружилин станицы Вешенской — другими словами на казачьей земле. 1-ые восемь лет жизни мальчишка носил чужую фамилию — Кузнецов, так как был незаконнорожденным. Мама его Анастасия, дочь бывшего крепостного, против воли выданная замуж за отпрыска станичного атамана Кузнецова, позднее ушла от него к Александру Шолохову, но до кончины первого жена развода так и не получила. Лишь в 1913-м предки Миши повенчались, и он получил фамилию родного отца. Александр был разночинцем и всю свою жизнь менял профессии: скупал скот, сеял хлеб, служил приказчиком, работал управляющим на мельнице.
Семья Шолохова не принадлежала к казачьему сословию. Миша был окружен свободной культурой Юга Русской империи, но для общины оставался чужаком. Эта одновременная близость и отдаленность от казаков в итоге даст смыслообразующий нерв (составная часть нервной системы; покрытая оболочкой структура, состоящая из пучка нервных волокон) основному произведению его жизни.
Глава семьи нередко менял работу, что приводило к частым переездам Шолоховых: хутор Каргин, позже год в предварительной школе в Москве, потом три года в мужской гимназии в Богучаре Воронежской губернии… Шолохов был гимназистом, когда началась Штатская война, главные схватки которой происходили как раз на Дону. Казаки, врангелевцы, деникинцы, красноармейцы, германские войска, махновцы — они все приходили и уходили, брали городка и отступали бегством, казнили и изымали, убивали и грабили, устанавливали свои порядки и вычищали несогласных. Этот хаос и кошмар войны Шолохов тоже сохранит в памяти на долгие годы.
С установлением русской власти в 1920-м Шолохов, окончивший налоговые курсы, был назначен продовольственным инспектором и участвовал в продразверстке в Донской области
Профессия, мягко говоря, не из фаворитных: Шолохов залезал в закрома обедневших и изголодавшихся фермеров, принудительно изымал хлеб и зерно. Писатель этот период собственной жизни вспоминать не обожал, но отсылки к нему сохранились в его творчестве. Например, в жестоком рассказе «Продкомиссар», в каком большевик расстреливает собственного отца, не пустившего красноармейцев в амбар, и в остальных, наиболее поздних произведениях, в том числе в «Тихом Доне» и «Поднятой целине».
Хлеб насущный
В 1922 году Шолохова арестовали и дали под следствие. Будущий писатель был приговорен к расстрелу, которого ожидал некоторое количество дней. Считается, что его выручил отец, смогший за взятку подделать дату рождения отпрыска в церковной метрической книжке и выдать его за несовершеннолетнего (по различным оценкам, настоящим годом рождения Миши мог быть 1904-й либо даже 1903 год). Метрику предъявили на суде, и приговор Шолохову оказался на удивление мягеньким — год условно.
Предпосылки ареста и следствия запутаны до чрезвычайности. По одной версии, которой придерживаются почти все биографы, Шолохов выступал заступником голодавших фермеров и подделывал отчеты в их пользу. О нарушениях русская власть выяснила благодаря доносу. В другой версии событий, рассказанной самим писателем, судили его, напротив, за чрезмерное рвение в выбивании налогов.
Я работал в твердые годы, 1921-1922, на продразверстке.
Я вел крутую линию, ну и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти
Есть, вообщем, и свидетельства того, что под арестом юный инспектор мог оказаться за очевидную коррупцию. В любом случае, когда в летнюю пору 1922-го в книжках обнаружились несоответствия, Шолохов докладывал начальству о страшных критериях существования южан.
В истинное время смертность на почве голода по станице и хуторам, в особенности пораженным прошлогодним недородом, доходит до колоссальных размеров. Раз в день погибают 10-ки людей. Съедены все коренья, и единственным предметом питания является травка и древесная кора. Вот та причина, благодаря которой задание не сходится с цифрой фактического посева
Русские биографы обрисовывали совсем иную, куда наиболее фантастическую историю несостоявшегося расстрела: юного большевика типо захватили в плен анархисты, а допрашивал его не кто другой, как Нестор Махно. Погибели продинспектору удалось избежать по похожей причине — благодаря молодому возрасту.
Во время нашествия махновцев Миша Шолохов сражался против бандитов рядом с коммунистами и русскими руководителями. И боевая жизнь посылала ему весьма суровые тесты. Молодой работник Каргинского исполкома был захвачен бандитами в плен. Его допрашивал сам Нестор Махно, и не расстреляли Шолохова только из-за его юности. Махно пригрозил ему виселицей в случае повторной встречи
Грузчик, каменщик, фельетонист
Опосля отстранения от должности Шолохов уехал в Москву в надежде продолжить образование, прерванное Штатской войной. Поступить на вечернее отделение рабфака не вышло, и Миша отправился работать грузчиком на Ярославский вокзал. Успел поменять много профессий: был и каменщиком, и разнорабочим, некое время на скудные средства выживал без какой-нибудь работы. И тогда занялся писательством — его 1-ые фельетоны возникли в газетах в 1923-м, но к концу года Шолохов, так и не смогший никуда поступить, возвратился в родные края.
Там Шолохов раз и навечно женился. Его избранницей стала Мария Громославская — дама тихая и безропотная, которая потом исполняла обязанности машинистки писателя и его первого редактора
К тому времени Шолохов нащупал творческую жилу, приносившую ему публикации в газетах: он стал писать остросюжетные рассказы о турбулентном времени Штатской войны, о установлении русской власти, столкновениях кулаков с бедняками, бардовых с казаками. Конфликты социальные Шолохов представлял семейными трагедиями: сын-большевик против отца-кулака, муж-казак против сочувствующей красноватым супруги, мечущаяся меж супругом-белоэмигрантом и любовником-коммунистом дама и так дальше.
Страстные и напряженные сюжеты стремительно увлекли пролетарских читателей. Уже в 1925-м новеллы Шолохова были изданы в первой книжке — сборнике «Донские рассказы». Новоявленный писатель тем временем приступил к задачке наиболее амбициозной — взялся за написание романа-эпопеи. В базе — та же, что и в рассказах, диффузия политических метаний с романтическими. Шолохову в тот момент по документам было всего 20 лет.
Историю возникновения «Тихого Дона» любой гражданин развалившегося Союза понимает со школьной доски. Вначале его действие начиналось в деньки Корниловского выступления в летнюю пору 1917-го, но писатель стремительно сделал вывод, что действия революции на Дону не будут поняты массовым читателем без большенный предыстории. Год у Шолохова ушел на сбор материала. Возможно, работа застопорилась также из-за кончины отца в 1926-м. К написанию финишной версии романа создатель приступил только в конце года.
«Война и мир» по-советски
1-ый и 2-ой тома были написаны в течение 1928 года. Роман фактически мгновенно сделал юного писателя общенародно известным. Шуточка ли — 23-летний выходец с южной окраины страны пишет советскую «Войну и мир»!
На книжку направила внимание и белоснежная эмиграция за рубежом. Отзывы были противоречивыми — от откровенно снобистских колебаний в том, что «обычной казачок» без образования мог сделать шедевр, до нежданно похвальных оценок реальных казаков, которых роман погружал в ностальгию и тоску по дому.
В романе отлично выдержан казачий язык, и для казачьей эмигрантской молодежи он может послужить одним из ценных пособий для знакомства со своим языком, не так давно прошедшим бытом и событиями тех дней… Типы героев, казаков и казачек, так живые и действительны, что, кажется, если б узрели их на улице, угадали бы
Язык «Тихого Дона» и сейчас считается самой броской отличительной чертой романа. 1-ые два тома практически полностью написаны на южном наречии, с внедрением регионального арго, при этом как в репликах персонажей, так и в авторской речи. В 2-ух крайних томах на замену им приходят экспрессивные образы, в том числе известное темное солнце.
Русская власть тем временем взяла писателя-самородка в оборот. В летнюю пору на выступлении в Тбилиси его хвалит основной мастодонт социалистической литературы Максим Горьковатый и ставит в пример как создателя, которым можно «повытрепываться перед Европой». В осеннюю пору народный комиссар просвещения Анатолий Луначарский рекламирует «Тихий Дон» перед германским журналистом: «У нас возникли могучие, большой силы произведения пролетарской литературы».
Что все-таки сам Шолохов? От известного писателя ждали не только лишь продолжения романа, да и активного роли в просветительской деятельности на просторах юный страны. Шолохов, живший в станице Вешенской, в этот период время от времени катался в Москву на деловые встречи с издателями, работу над книжкой часто откладывал (из-за что нарвался на яростное письмо собственного редактора), деньки проводил на охоте и рыбалке, а на призывы принять роль в групповых писательских выездах отвечал, чтоб его не посылали никуда далее родных краев.
Тем временем в русском литературном обществе поднималась волна недоверия к Шолохову — очень уж молод этот выскочка, которого везде и всюду проталкивают! Разве мог таковой юнец написать настолько звучное и зрелое произведение? И совершенно — почему оно так нравится белогвардейцам? Уж не работает ли Шолохов в интересах контрреволюции? Писателя начинают инкриминировать в плагиате. Слухи дошли и до Иосифа Сталина — о этом Шолохов писал супруге с нескрываемым страхом.
Ты не можешь для себя представить, как далековато распространилась эта инсинуация против меня! О этом лишь и дискуссий в литературных и читательских кругах. Понимает не только лишь Москва, да и вся провинция. Меня спрашивали о этом в Миллерово и по стальной дороге. Позавчера у Авербаха спрашивал о этом т. Сталин. (…) Меня организованно и здорово травят. Я взвинчен до отказа, а в итоге — полная моральная дезорганизация, отсутствие работоспособности, сна, аппетита. Но душой я бодр! Драться буду до конца!
Усатый нянь
Публикация третьего тома «Тихого Дона» началась в 1929-м, но была задержана на пару лет. Сыграли свою роль подозрения в плагиате (оперативно и на публике развенчанные, вообщем, специальной литературной комиссией) и борьба Шолохова с попытками цензурировать его работу. Издателям не приглянулись сцены восстания донских казаков против русской власти, а головного героя добивались «создать нашим» — другими словами убрать эпизоды метаний меж большевиками и белоснежными. Чтоб избежать вмешательств в собственный труд, Шолохов принялся находить аудиенции у Сталина.
Еще в летнюю пору 1929-го он написал Евгении Левицкой о ужасном положении донских фермеров: нажимают кулаков, а середняки уже раздавлены, в крае бесчинствуют политические банды, конфискованный скот погибает массово на станичных базах. Почетаемая коммунистка передала письмо русскому вождю, но о каком-либо его ответе писателю ничего не понятно. Через пару лет Шолохов написал Сталину уже лично (опять — о бедствующем Юге) и при помощи уже издавна симпатизировавшего ему Горьковатого вышиб у вождя аудиенцию, прошедшую на казенной даче создателя «На деньке».
Когда я присел к столу, Сталин со мною заговорил… Гласил он один, а Горьковатый посиживал молчком, курил папиросу и жег над пепельницей спички… Вытаскивал из коробки одну за иной и жег — за время беседы накидал полную пепельницу темных стружек
Общенародный аудитор по итогам встречи отдал добро на публикацию. Историки до сего времени спорят о мотивах, которыми тот управлялся (типо ради борьбы с троцкизмом), но факт в том, что взамен Сталин получил очень пользующегося популярностью юного писателя, как ранее Горьковатого, в свое полное распоряжение. По последней мере конкретно в этот период Шолохов сделал прозванный госзаказом роман «Поднятая целина», оправдывавший политику коллективизации на Дону.
Засланный казачок
Период работы над четвертой книжкой оказался самым длительным. Шолохов сейчас был с головой погружен в дела партии: заседал на съездах, ездил на заседания, участвовал в организационной работе. С 1930-го он — кандидат в Коммунистическую партию, с 1932-го — член-делегат, с 1937-го — депутат Верховного Совета, с 1939-го — член Академии. Здесь уже было не до писательства.
Ставший еще одним рупором сталинской власти Шолохов часто писал вождю. 1-ые его письма — это рассказы о «форменной войне» колхозников против служащих сельсовета, отнимавших у фермеров скот, и идеи изобретений, которые должны были предупредить расхищение колхозниками зерна из сеялок.
Вообщем, свое привилегированное положение Шолохов интенсивно употреблял для налаживания дел в родных краях. Когда в 1933-м южные регионы в итоге коллективизации и серии неурожаев оказались на пороге массового голода, писатель сказал вождю о безобразиях большевиков, с помощью страшенных пыток изымавших у фермеров типо ворованный хлеб, и выпросил для Вешенского района наиболее сотки тыщ пудов хлеба.
Отрывок из письма Шолохова Сталину, 4 апреля 1933 года
Выселение — это еще не самое основное. Вот перечисление методов, с помощью которых добыто 593 тонны хлеба.
1. Массовые избиения колхозников и единоличников.
2. Сажание «в прохладную». «Есть яма?» — «Нет». — «Ступай, садись в амбар!» Колхозника раздевают до белья и босоногого сажают в амбар либо сарайчик. Время деяния — январь, февраль. Нередко в амбары сажали целыми бригадами.
3. В Ващаевском к-зе [колхозе] колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а позже тушили: «Скажешь, где яма? Снова подожгу!» В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос.
4. В Наполовском колхозе уполномоченный РК кандидат в члены бюро РК Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный орал, что не может посиживать, жарко, тогда под него лили из кружки воду, а позже «прохладиться» выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара опять на плиту и опять допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял 1-го единоличника стреляться. Отдал в руки наган и отдал приказ: «Стреляйся, ан нет — сам застрелю!» Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный) и, когда щелкнул боек, свалился в обмороке.
5. В Варваринском к-зе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании принудил всю бригаду (парней и дам, курящих и некурящих) курить махорку, а позже бросил на жаркую плиту стручок красноватого перца (горчицы) и не отдал приказ выходить из помещения. Тот же Аникеев и ряд работников агитколонны, командиром коей был кандидат в члены бюро РК Пашинский, при допросах в штабе колонны заставляли колхозников пить в большущем количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей и с керосином.
6. В Лебяженском к-зе ставили к стене и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков.
7. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.
8. В Архиповском к-зе 2-ух колхозниц, Фомину и Краснову, опосля ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу донага и пустили, приказав бежать к хутору рысью.
9. В Чукаринском к-зе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 человек демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику — подозреваемому в краже — во двор (ночкой), опосля недлинного опроса выводил на гумно либо в леваду, строил свою бригаду и командовал «огнь» по связанному колхознику. Если устрашенный инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, кидали в сани, вывозили в степь, лупили по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, опять ставили и опять проделывали функцию, предыдущую расстрелу.
10. В Кружилинском к-зе уполномоченный РК КОВТУН на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб закопал?» — «Не зарывал, товарищ!» — «Не зарывал? А ну, высовывай язык! Стой так!» Шестьдесят взрослых людей, русских людей, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку сделал Ковтун и в 7, и в 8 бригадах; с той лишь различием, что в тех бригадах он кроме высовывания языков заставлял еще становиться на колени.
10. В Затонском к-зе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе глумились над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая дам к сожительству.
11. В Солонцовском к-зе в помещение комсода занесли человечий труп, положили его на стол и в данной для нас же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом.
12. В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босоногими ногами на жаркую плиту, а позже избивали и выводили, босоногих же, на мороз.
13. В Колундаевском к-зе разутых до боса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую поликлинику.
14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, лупили и допрашивали.
15. В Базковском к-зе при допросе раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так по нескольку раз.
16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной группой проводил в Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до одурения. Раздеваться не приказывали. Рядом имели «холодную» комнату, куда выводили с собрания для «персональной обработки». Проводившие собрание сменялись, их было 5 человек, но колхозники были одни и те же. Собрание продолжалось без перерыва наиболее суток.
Примеры эти можно нескончаемо помножить. Это — не отдельные случаи загибов, это — легализованный в районном масштабе — «способ» проведения хлебозаготовок. О этих фактах я или слышал от коммунистов, или от самих колхозников, которые испытывали все эти «способы» на для себя и опосля приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету».
В годы Огромного террора Шолохов вытаскивал земляков-коммунистов из лап НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР — центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка в 1934—1946 годах, впоследствии преобразован в МВД СССР), в длинноватых письмах расписывая Сталину сложные схемы расследований (касавшихся в том числе и самого Шолохова), репрессий и злоупотребляющих возможностями чекистах.
Отрывок из письма Шолохова Сталину, 16 февраля 1938 года
Допрашивали, не разрешая садиться. Стоял до того времени, пока держали ноги, позже ложился на пол и поднять не могли уже никакими пинками. Не было такового изымательства, которому Красюкова не подвергли бы: невиданные ругательства, плевки, отказ выпускать в уборную, допросы с воспрещением садиться по полсуток, допросы без сна по 3-5 суток, голод, — вот что входило в систему следствия.
(…)
Лугового с момента ареста посадили в одиночку. Допрашивали следователи Кондратьев, Григорьев и Маркович. Способ изнурения заключенного был этот же, но с некими отступлениями. Так же допрашивали по несколько суток попорядку, сажали на высшую скамью, чтоб ноги не доставали пола, и не приказывали вставать в течение 40-60 часов, позже давали передышку в два-три часа и опять допрашивали. Луговой выстаивал по 16 часов, руки по швам, перед следовательским столом. К вариантам допроса можно отнести последующее: плевали в лицо и не повелели стирать плевков, лупили кулаками и ногами, кидали в лицо окурки. Позже перебежали на наиболее утонченный метод мучительства: поначалу лишили матраца на постели, на последующий денек убрали из одиночки кровать; чтоб предохранить нездоровые легкие от простуды, т.к. лежать было надо на нагом цементном полу (Луговой болен туберкулезом), он подстилал под спину веник, — взяли и веник из камеры. Потом против одиночки Лугового расположили сошедшего с мозга в кутузке арестованного работника КПК Гришина, и тот своими непрестанными криками и кликами не давал забыться и в те недлинные часы, когда приводили с допросов. Не посодействовало и это — перевели в карцер, но карцер особенного рода, клоповник.
(…)
Логачев испытал то же самое. Глумились, уничтожали человеческое достоинство, надругивались, лупили. На допросе продержали 8 суток, позже посадили на 7 суток в карцер, переполненный крысами. В карцере посиживал в одном белье, ранее раздели. Из карцера уже не вели, а несли на носилках. Отнялась левая нога. Допрашивали 4 суток. Пролежал в одиночке 3 часа и опять понесли на допрос. Допрашивали 5 суток попорядку. Не мог посиживать, падал со стула, просил разрешения у следователя Волошина прилечь на постеленную на полу дорожку, но тот не разрешил лечь там. Пролежал на нагом полу около часа и опять подняли. Опять пытали 4 суток. Провоцировали. Следователь Маркович орал: «Почему не говоришь о Шолохове? Он же, ******, посиживает у нас! И посиживает прочно! Контрреволюционный писака, а ты его покрываешь?!» Лупил по лицу. К концу четвертых суток Логачев подписал то, что состряпал и прочел ему следователь.
Словом, писатель с головой ушел во внутрипартийную грызню. Это чуть не стоило ему жизни: в осеннюю пору 1938-го к Шолохову подослали энкавэдэшника под прикрытием, который был должен войти к нему в доверие, засветиться в его компании, а потом отдать против него показания «о руководстве повстанческими группами на Дону». Засланный казачок, но, оказался фанатом Шолохова и во время застолья сказал ему обо всех планах чекистов.
Вообщем, наиболее свежайшие исследования архивов указывают на куда наиболее одиозную причину появления дела против 33-летнего Шолохова. В 1938-м именитый писатель завязал интрижку с Евгенией Соломоновной, супругой наркома внутренних дел Николая Ежова — человека, руками которого и осуществлялась политика Огромного террора.
Потаенная встреча пары прошла в гостинице «Националь», номера которой прослушивались спецслужбами, — подробная стенограмма всего происходившего в этот же вечер легла на стол к Ежову. Супругу чекист тогда безжалостно избил и сослал в санаторий, где она приняла смертельную дозу снотворного. Но до писателя так и не добрался. В том же году Ежов сам попал в опалу, растерял всякую власть и через год поделил участь тыщ жертв собственной проф деятельности — был расстрелян.
Со всеми этими подковерными интригами Шолохов просто не успевал ворачиваться к перу. «Тихий Дон» он окончил только к 1940 году, а обещанный в письмах вождю 2-ой том «Поднятой целины» при жизни Сталина так и не вышел.
Роман с алкоголем
В годы Величавой Российскей войны Шолохов значился военным корреспондентом нескольких изданий, но тогда и писал не достаточно — число его публикаций за этот период можно перечесть по пальцам. Основной редактор газеты «Красноватая звезда» Давид Ортенберг вспоминал, что эта работа тяготила Шолохова, потому прославленного писателя «старались без особенной необходимости не загружать оперативными заданиями», предложив «ездить по направлениям и писать лишь то, что будет по нраву».
В июле 1942-го отняла у Шолохова мама.
Во время второго налета на моих очах была убита моя мама. Бомба попала во двор, разрушила дворовые постройки и жутко исковеркала большими осколками мама
Главные произведения Шолохова о войне — главные части неоконченного романа «Они сражались за Родину» и рассказ «Судьба человека» — вышли в печать спустя годы опосля Победы. В 1960-х его литературная деятельность де-факто закончилась — с того времени писатель не опубликовал ни строки.
Был и очередной фактор, с каждым десятилетием точно больше мешавший творческому процессу Шолохова, — прославившее его на весь Альянс пристрастие к алкоголю. В ранешней юности в алкоголизме он увиден не был, но в 1930-х сближение с властями шло параллельно со сближением с рюмкой. Скоро коммунист Шолохов уже пил запойно, мог убить от 2-ух до 3-х бутылок коньяка либо водки попорядку и повторить эту норму и на последующий денек, и через денек.
В 1950-х бюрократы строчили жалобы на то, что Шолохов ничего не пишет, поэтому что непробудно пьет
Опосля принудительного обследования докторы диагностировали у него цирроз печени, кардиосклероз, общий склероз и гипертоническую болезнь на почве приобретенной спиртной интоксикации. Его расположили в поликлинику, где пробовали вылечивать от алкоголизма. Но писатель ушел в очередной запой, как оказался на свободе. Когда пить крепкое становилось уже невмочь, Шолохов переходил на шампанское. Вприбавок ко всему курил он совершенно уж безостановочно — узреть его без сигареты было просто нереально.
В употреблении алкоголя литератор не лицезрел ничего постыдного. К выпивке часто обращаются и герои «Тихого Дона», а в «Судьбе человека» Шолохов и совсем возводит сцену с 3-мя рюмками водки, выпитыми героем в плену, до уровня высочайшей патриотической патетики.
В 1965-м уже оставивший писательский труд Шолохов получил Нобелевскую премию по литературе «за художественную силу и цельность произведения о донском казачестве в переломное для Рф время»
Он стал первым и крайним официальным русским литератором, получившим международное признание при одобрении властей на родине.
Крайние десятилетия Шолохов оставался функционером и рупором официальной политики КПСС (с 1961-го даже стал членом Центрального комитета). Он подписывал коллективные письма против инакомыслящих, участвовал в кампании против Александра Солженицына и выступал основным публичным обличителем диссидентов Андрея Синявского и Юлия Даниэля — на XXIII съезде с трибуны востребовал наиболее ожесточенного наказания для арестованных по политическим причинам писателей.
До конца собственных дней Шолохов жил в Вешенской. Он погиб от рака горла 21 февраля 1984 года. В предсмертном бреду он, молвят, обращался к сопартийцам: «Где мой ЦК, почему мне не посодействовал мой ЦК?»
Наследство
«Тихий Дон» остался основным чудом в творческой биографии Шолохова. Написанный молодым, безызвестным писателем-самоучкой с тонкой интуицией и необыкновенным чувством языка, этот колоссальный роман о том, как живущие на злачном краю земли люди в один момент принимаются свирепо друг дружку уничтожать, стал практически документальным переложением беспорядочных и иррациональных событий, в которые погрузилась целая страна.
Может быть, конкретно этот опыт и сломал Шолохова окончательно: «от таковой жизни запьешь». И все таки писатель оставил собственный след не только лишь в литературе. Сначала — в родном крае, уезжать из которого в столицу при всех способностях он решительно отказался и которому смог посодействовать в самые томные времена голода и террора.
И в литературной традиции Русской Рф «Тихий Дон» можно именовать основным чудом. В годы жесточайшей цензуры удалось издать четырехтомную эпопею, в какой коммунисты в общем-то не смотрятся совершенно точно положительными героями. Шолохова уговаривали привести собственного головного героя Григория Мелехова к большевикам, писателя пробовали душить официальной критикой, против него заводили дела чекисты — безрезультативно. Тем не наименее благодаря Сталину роман вышел без купюр. Для ответа на вопросец «почему?» пригодится обратиться к биографии самого русского вождя.
Русский ответ «Войне и миру» оказался, на самом деле, этим же, что и у Льва Толстого, семейным романом на фоне огромных потрясений, лишь лишенным морали и философии, рефлексии над историей и обычного для российской литературы гуманизма — как была лишена их и сама Штатская война. Шолохов воочию узрел бессмысленность и беспощадность этого масштабного конфликта и перенес свою травму на бумагу с хладнокровностью гонзо-репортера. Разбитая с миллионами граждан, эта травма сделала его одним из величайших народных писателей собственного времени.
ВОТ ЭТО ЖИЗНЬ
