Всем известна знаменитая фраза о том, что «секса в Русском Союзе нет». Но секс при всем этом был, и его интенсивно обсуждали на кухнях, на улицах и даже в прессе. Как обсуждали и остальные непростые темы — государственный вопросец, дела, алкоголизм, измены, аборты и почти все другое. Историк Иван Гринько и антрополог Анна Шевцова решили разобраться в отражении самых табуированных тем в русской сатире. В базу их исследования лег большой архив журнальчика «Крокодил», ставшего для собственного времени специфичной фабрикой мемов, формирующей стереотипы и паттерны поведения, определяющей взоры на мир, животрепещущие и для постсоветского времени. «Лента.ру» с разрешения издательства НЛО публикует отрывок.
«Облико морале» в русской карикатуре
Создание человека новейшего типа было одной из основных задач русского страны с самых первых дней его существования. Естественно, что в данном процессе много внимания уделялось вопросцу формирования новейшей морали. Соблюдение норм социалистической морали являлось в очах русской идеологии залогом устойчивой демографии, эффективности на рабочем месте и т.д. Часто конкретно соблюдение/несоблюдение моральных норм становилось маркером дела человека к советскости.
В 1961 году на XXII съезде КПСС был принят Моральный кодекс строителя коммунизма, куда вошли очень различные по собственной природе требования к морали — от «нетерпимости к государственной и расовой неприязни» до «нравственной чистоты, простоты и скромности в публичной и личной жизни»:
- Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма.
- Честный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест.
- Забота всякого о сохранении и умножении публичного достояния.
- Высочайшее сознание публичного долга, нетерпимость к нарушениям публичных интересов.
- Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: любой за всех, все за 1-го.
- Человечные дела и обоюдное почтение меж людьми: человек человеку друг, товарищ и брат.
- Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в публичной и личной жизни.
- Обоюдное почтение в семье, забота о воспитании деток.
- Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству.
- Дружба и братство всех народов СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии), нетерпимость к государственной и расовой неприязни.
- Нетерпимость к противникам коммунизма, дела мира и свободы народов.
- Братская солидарность с трудящимися всех государств, со всеми народами» (Моральный кодекс строителя коммунизма).
В силу двойственности русской идеологии безнравственное поведение попадало в «сероватую зону» внимания гос сатиры. С одной стороны, подобные явления требовалось клеймить всей мощью печатных органов, с иной — даже сатирическое отображение пороков сразу являлось признанием самого факта их существования. <...>
Женолюбцы и мужеловки
В мартовских выпусках «Крокодила» живописцы обычно поздравляли «наших красивых дам», упоминая и изображая доярок, тружениц полей, шпалоукладчиц, учительниц, матерей-героинь, медсестер, лаборанток и младших научных сотрудниц, которые не только лишь воспринимали поздравления и неминуемую мимозу, да и накрывали столы до горизонта для празднующей мощной половины населения земли.
Тревожила карикатуристов-мужчин (а насмешка — это практически чисто мужская сфера с редкими исключениями) и тема так именуемых браков по расчету, при этом расчетливые жены и женихи в зрительной сатире «Крокодила» распределены приблизительно поровну, но все таки женщин-хищниц чуток больше.
Диплом о высшем образовании для хорошей девицы часто становился всего только пропуском к замужеству либо к синекуре — к примеру секретарской работе в комфортном кабинете, пусть и с привеском в виде немолодого шефа
Брак с ученым высочайшего ранга, бюрократом, членом творческого союза в обществе воспринимался как удачная партия. Правда, тут появлялись коллизии.
Невзирая на откровенные предложения от престарелого академика («Леночка, желаете стать моей вдовой?», 1955, Борис Лео), сладкий миг вдовства никак не наступал.
В карикатуре Миши Битного 1966 года грустная «Василиса-то Красивая позарилась на достояние, вышла замуж за Кащея, а он бессмертный». Подчеркнуто ухоженные, непревзойденно одетые и стильно причесанные «охотницы за супругами» прибыльно различаются от толстых теток в тапках, халатиках, бигудях и со скалками для воспитания загулявших мужей. На «Портрете супруги» Николая Соколова — 1-го из троицы Кукрыниксов (1959) — и совсем изображена двуручная пила. Любопытно, как отреагировала на эту публикацию жена Николая Александровича?
Престижные накрашенные хищницы («Успешная охота», Э. Вальтер) заинтересованы в «значимой сберкнижке» (24/1980), номенклатурных благах, жилплощади в столице, служебном каре, способности «достать» ввезенную вещь, которые прилагаются к прибыльной партии.
Потому-то и глядят они на парней через очки-кошелечки (Л. Самойлов, 1964), и обвиваются вокруг номенклатурного супруга «норкой брачной» (Б. Ефимов, серия «Крокодильская зоология»).
Время от времени, вообщем, они просто желают «дамского счастья», другими словами замужества, и через него — увеличения общественного статуса, которое в демографических послевоенных критериях было собственного рода лотереей: «Поэтому что на 10 девчонок по статистике девять ребят».
К слову, опасные разлучницы не непременно молодее легитимных «половин»: вспомним, хотя бы яркую Раису Захаровну в выполнении Людмилы Гурченко из комедии «Любовь и голуби» (1985, реж. В. Меньшов); их орудие — победительная женственность, замечательная фигура и хваткие коготки, не оставляющие намеченной жертве ни 1-го шанса. С амуром на поводке, в престижной дубленке и сапогах-чулках — как противостоять таковой? Вообщем, даже женственность и краса выручают не постоянно (М. Битный, 35/1973): «Мой-то кот к некий выдре ушел», — недоумевает очаровательная кошка. Умеющие отлично устроиться дамы в виде лисиц даже попадают на обложку (В. Чижиков, 03/1971).
Иллюстрированный адюльтер в «Крокодиле» — явление редчайшее, как и в принципе изображения пребывания мужчины и дамы в одной постели.
По дороге он [Коппола] задал вопрос:
—У вас в кинофильме герой полтора часа изменяет супруге. Были трудности?
— Нет.
—Удивительно... Вчера мне ваши коллеги сетовали, что в русском кино ничего демонстрировать недозволено. Это не так?
—Кое-что демонстрировать можно, но не все…
Носатый неправильный супруг звонит из автомата домой, сочиняя, что «задерживается на месткоме», рядом потупила глазки стройная хорошая сотрудница (Л. Софейртис). Фельетон Никиты Богословского (05/1977) «О морали, семье и браке» повествует о приключениях незадачливого лектора по вопросцам брака и семьи, который неосмотрительно повез в командировку свою знакомую, «некоторую Люсю» (либо Нюсю?) и поселил ее в собственном номере, воспользовавшись при прописке в гостинице паспортом собственной легитимной супруги-домохозяйки.
Читателям, родившимся уже опосля распада СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии), необходимо напомнить, что в русских гостиницах «не полагалось прописывать в одном номере 2-ух разнополых лиц, не состоявших в схожих отношениях».
Дальше история о пропавшем паспорте вскрывается, разгневанная жена звонит в гостиницу, выяснит о «личной супруге», достает билет в бесплацкартный вагон и налегке движется наказывать. Занавес. В иллюстрации дородная немолодая Алла Митрофановна противопоставлена прелестной и каверзной брюнетке Люсе, девственно укутанной одеялом до подбородка.
Ловля папочек
В отличие от циничных хищниц, в карикатурах «Крокодила» мужчины наиболее бескорыстны в собственном стремлении завоевывать дамские сердца. Их больше интересует количество жертв, чем их «свойство», другими словами вещественные блага, прилагающиеся к жене. Быть может, так происходит из-за чувства мужской солидарности живописцев? Это «Рентгеновский снимок покорителя дамских сердец» (М. Битный, 20/1955); диалог юных людей в карикатуре Б. Лео («—Кому ты вчера на бульваре разъяснялся в любви?—В каком часу?», 31/1956); «восьмая Марта» Е. Шукаева; мучения бабника в адском котле («Ах, почему я не был однолюбом!» Б. Старчикова, 31/1980).
Вообщем, есть и исключения. К примеру, скоропалительный брак стиляги заканчивается скоропалительным разводом «из-за непонимания» («Я задумывался, она будет работать. А она задумывалась, что я!», Е. Шукаев, ), жених представляет свою упитанную жену недоумевающим родителям уже по приезде из загса («Все в порядке — управляет складом!» (Г. Вальк, 09/1977).
Мастер политической карикатуры, заслуженный крокодилец Борис Ефимов на тему «аморалки» практически не упражнялся. Этому были личные предпосылки: как он пишет в книжке «10 десятилетий», долгие годы у самого художника сразу было две семьи.
Над моральным видом «коллег по цеху» открыто иронизировал в собственных работах В. Чижиков.
В 1960-е разводы закончили быть событием, «новейший супруг» в телефонном разговоре длинноногой красотки перечисляется вместе с новеньким сервизом и новейшей шляпкой (Е. Шукаев, 20/1963), а в 1977 году тема разводов и совсем попала на обложку в карикатуре Б. Савкова, где прошлый супруг в компании друзей с цветами и возлияниями отмечает окончание брачной жизни («У нас в крайнее время разводы проходят торжественнее и увлекательнее!»).
Интенсивно в 1970-1980-е гг. редакторы и живописцы журнальчика эксплуатировали тему ухода от алиментов. Исполнительный лист преобразуется в огромный сачок в руках милиционера («Ловля папочек», В. Жаринов); скрывающихся от уплаты алиментов изображают в виде снежного человека (Е. Щеглов) и даже ассоциируют с мортышкой (С. Спасский). Существенно пореже визуализировались те, кто не выплачивал алименты престарелым матерям.
Камасутра через замочную скважину
В отсутствии остальных развлечений личная жизнь соседей в коммуналке заинтересовывала почти всех. С конца 1950-х гг. одним из главных мемплексов «Крокодила» стала замочная скважина, которая ассоциировалась с подглядыванием, сплетней, и анонимками. Вышедший в 1972 году альбом «Неприятели и друзья в зеркале "Крокодила"» (1922 — 1972)» в ознаменование полувекового юбилея издания расположил сплетников в число мишеней, куда красноватая сатирическая рептилия целится из лука, рядом с бракоделами, хапугами, расточителями, взяточниками, чиновниками, пьяницами и очковтирателями («Продолжаю вести огнь», Ю. Федоров, 1960).
Любопытно, что сплетница — единственный дамский образ в этом цирке уродов.
Сплетницы ставали то старушечьим синклитом, заседающим перед подъездом, то отталкивающего вида дамами, обсуждающими и осуждающими молодежь, то соседками, сующими свои длинноватые крючковатые носы в дела остальных
Генрих Вальк изобразил дальновидного ухажера, провожающего свою даму и принесшего бабкам у подъезда автобиографию и анкету. В карикатуре В. Шкарбана 1968 года мать увещевает сына-шалуна, целящегося из игрушечного лука в замочную скважину: «Перестань, попадешь тете Нюре в глаз!»
Конкретно замочную скважину припоминает малограмотный донос на соседа:
Заевление. Мой сасед морально разложился, не женица, ничего о для себя не ведает залажил комнату неизвесными книжками завел сабаку негегеиничной пароды, примите меры! А то... («—Вот заявление на соседа принесла». Рис. О. Кор- нева, 27/1973).
Но склочниками бывают и мужчины: один из их счастлив при виде разведенного моста: «Хе-хе, мостик-то разводится со собственной половиной, учтем!» («Удовлетворенность склочника», Лев Самойлов), иной, в карикатуре «Благожелатель» 1959 г. прославленных Кукрыниксов,—мерзкий, лысеющий, сизый мужик, капающий чернильной слюной на черновики анонимок.
Его перо с раздвоенным жалом уже произвело на свет очередной анонимный пасквиль с соответствующей риторикой тех лет:
Хачу остаться неведомым. Заинтересуйтесь моим соседом. Как человек сигнализирую. Па слухам, т. Иванов женился 20 рас. Праверьте! А его бабушка была фрелина. Березкин с ним подозрительно улыбается. К сему ваш?
Тут и указание на дворянское происхождение жертвы, и на круг его знакомств, и на моральный вид. Мотив замочной скважины показывает и на то, что прямо до середины 1980-х значимой части читателей был отлично знаком «коммунальный очаг», как говорилось в кинофильме «Покровские ворота», где обязаны были сосуществовать весьма различные люди. Жгучий энтузиазм к личной жизни соседей у неких людей был обоснован к тому же тем, что, «подсуетившись», можно было достигнуть перераспределения скудных жилых фондов в свою пользу. Остальные же наблюдали за соседями из любви к искусству. Роскошно этот мотив был обыгран в кинофильме «Стиляги», где соседка следит целую галерею картинок из Камасутры через замочную скважину в двери новобрачных.
«Случайная связь проблескнет, как зарница...»
«Крокодил» очень изредка печатал плакаты, посвященные профилактике венерических болезней. Плакат с поникшим цветком с накрашенными ресничками, адресованный дамам («Случайная связь проблескнет, как зарница, а опосля, может быть, болезнь и поликлиника», ав- тор — А. Браз), — быстрее исключение из правила, при этом позже — 1986 года. Заболевания (нарушения нормальной жизнедеятельности, работоспособности), передающиеся половым методом, эвфемически именовались «заболеванием», и в целом ясно, что ответственность в данной ситуации лежит сначала на даме. «Неразборчивая в связях» дама, разносящая инфекции (Термин означает различные виды взаимодействия чужеродных микроорганизмов с организмом человека), стала известным в культуре США (Соединённые Штаты Америки - государство в Северной Америке) образом, который интенсивно употреблялся во время «войны с сифилисом» в 1940-1950-х годах (болезнь числилась разрушительницей приличной мужественности и домашней гармонии).
Дамы вне рамок социально предписанной женственности были мишенями, их следовало винить и стыдить
Как отмечает Элинор Клегхорн, в послевоенных США (Соединённые Штаты Америки - государство в Северной Америке) «беспокойство, связанное с инфецированием военных венерическими болезнями, привело к звучным пропагандистским кампаниям, призывающим боец держаться подальше от «дам легкого поведения», «доступных дам» и «уличных проституток»).
Так как для подведомственного издания «Правды» было невообразимым признать существование данной группы гражданок прямо до 2-ой половины 1980-х гг., в журнальчике не было и быть не могло соответственной темы и ее визуализации.
Социальные плакаты куда почаще ведали о вреде алкоголя, курения, призывали тушить свет, сберегать народное богатство и соблюдать технику сохранности. Редчайший агитационный плакат о повышении рождаемости («А я желала создать аборт», 1961 г., А. Добров), изображающий счастливую мама со здоровым упитанным малышом, очевидно, предназначался дамским консультациям, а не центральной печати.
Сначала социум заинтересовывало не здоровье дамы совершенно, а ее здоровье репродуктивное, при этом это касалось русских гражданок от Москвы до самых до окраин — отсюда бессчетные плакаты о колхоpных/промышленных яслях, фельдшерско-акушерских пт, дамских консультациях и детских больницах, куда счастливые мамы в малицах, тюбетейках и вышиванках несли собственных румяных грудничков.
Призывал к увеличению рождаемости плакат «Один ребенок — отлично, два — лучше» ( 1968 г., В. Степанов) — один из почти всех схожих, восходящих к идее А. Макаренко о том, что «однодетная семья не имеет признаков коллектива, она очень мала для этого».
Тема абортов в «Крокодиле» и совсем конфузливо табуировалась: журнальчик не спешил брать на себя ни просветительские, ни морализаторские функции. При всем этом опосля постановления от 5 августа 1954 года с учетом статистики детской и материнской смертности дам закончили преследовать за аборты — и через десятилетие количество искусственных прерываний беременности превысило отметку в 6 млн в год; и еще долгие десятилетия аборт оставался для большинства единственным средством контрацепции. Разумеется, что нет в «Крокодиле» и зрительных образов общественного сиротства, деток на попечении страны.
