10:57, 29 августа 2025
Николая Римского-Корсакова называли основным сказочником в мире российской музыки — человеком, который благодаря энтузиазму к фантазийным и былинным сюжетам привил любовь к классике почти всем поколениям наших сограждан. Но расчудесным кажется и его путь к званию 1-го из величайших композиторов страны — хотя бы поэтому, что вначале судьба вела его совершенно в другие края. О том, как создатель опер «Садко» и «Притча о царе Салтане» практически сошел с корабля на бал, ведает материал «Ленты.ру» из цикла «Жизнь восхитительных людей».
1860-е, Атлантический океан. Клипер «Алмаз» вздымался на гребнях волн, будто бы щепка, брошенная в бурлящий котел. В тесноватой каюте ютились четыре гардемаринов, товарищей по выпуску, посреди которых был и Николай Римский-Корсаков. Все юноши были скованы необычной опаской, ведь они соображали, что их путь к берегам Северной Америки — не попросту учебный поход.
Уже будучи в море, мы узнали, что идем в Нью-Йорк, где соединимся с иными судами эскадры, что цель нашего отправления чисто военная
Угроза войны с Англией из-за разгоревшегося польского восстания витала в соленом прохладном воздухе. Клипер скользил по воде севернее обыденных маршрутов, чтоб избежать встреч с английскими судами. С каждым деньком бури были все посильнее, а волны все выше.
«Пересекая путь крутящихся штормов, в один красивый денек мы увидели, что входим в круг 1-го из таковых ураганов. Ветер креп все наиболее и наиболее и менял повсевременно свое направление от левой руки к правой. Развело огромное волнение. Мы держались под одним маленьким парусом. Наступила ночь (то есть темное время суток), и показывалась молния. Качка была страшная. Под утро поднятие барометра указало на удаление урагана. Мы перерезали его правую половину невдали от центра. Все обошлось благополучно. Но мощные бури не переставали нам надоедать», — вспоминал будущий автор.
Но в данной нам тревоге Римский-Корсаков находил странноватое утешение. Когда вахта заканчивалась, когда товарищи, измученные службой, стихали в собственных кроватях, он погружался в мир звуков, которые, как понятно, были для него цветными — очевидный признак музыкального гения. Мемуары о петербургских концертах, о мелодиях, услышанных в детстве, сплетались с гулом океана, свистом ветра в такелаже, глухими ударами волн. Он ловил эти звуки, будто бы клочки невидимой партитуры, и переносил их на бумагу кривым от качки почерком.
Так рождалась часть его первой симфонии. Так возникал величавый автор, имя которого пройдет через века, навечно оставшись в истории традиционной музыки.
«Смутился гласить о собственных сочинениях»
Николай Андреевич Римский-Корсаков родился в весеннюю пору 1844 года в Тихвине в безбедной дворянской семье, принадлежавшей к древнему роду, история которого была тесновато связана со службой во флоте. Его отец Андрей Петрович Римский-Корсаков, в прошедшем занимавший пост волынского губернатора и статского советника, к тому времени уже длительно пребывал в отставке. Мама Софья Васильевна Скарятина происходила из семьи орловских помещиков. Римские-Корсаковы проживали в своем доме на окраине Тихвина, на берегу реки Тихвинки, напротив мужского монастыря.
Предки, принадлежавшие к ограниченной дворянской среде, не имели связей с художественными кругами и не разглядывали музыку как вероятное призвание отпрыска. Детство грядущего композитора прошло в атмосфере патриархального быта, где основным ориентиром числилась муниципальная и военная служба. При всем этом музицировать Римские-Корсаковы, как и почти все дворянские семьи тех времен, умели и обожали.
«У нас было старенькое фортепиано; отец мой играл по слуху достаточно прилично, хотя и не в особенности быстро. 1-ые признаки музыкальных возможностей сказались весьма рано во мне. Еще мне не было 2-ух лет, как я уже отлично различал все мелодии, которые мне пела мама; потом 3-х либо 4 лет я непревзойденно лупил в игрушечный барабан в такт, когда отец играл на фортепиано», — говорил автор.
Невзирая на энтузиазм к музыке, периодического обучения в провинциальном Тихвине получить не удавалось, ну и сам Коля музыкантом быть не грезил, хоть и пробовал без помощи других придумывать музыку и даже писать нотки.
Я смутился гласить о собственных сочинениях, а предки мои смотрели на их как на ординарную шалость, игру; да это в то время так вправду и было. Сделаться же музыкантом я никогда не грезил, обучался музыке не в особенности прилежно, и меня пленяла идея быть мореплавателем
Мореплавателями в семье уже были и дядя Римского-Корсакова Николай Петрович, и его старший брат Вояка Андреевич. Это предназначило предстоящий путь Если: в 1856 году двенадцатилетний Римский-Корсаков отправился в Санкт-Петербург для обучения в Морском корпусе.
«Отборная брань заполняла воздух смрадом»
Учебное заведение сохраняло дух грозной николаевской эры с ее твердой дисциплиной и пренебрежением к гуманитарным наукам. Большая часть воспитанников проявляли равнодушие к общеобразовательным предметам, зарубежным языкам и чтению. В среде кадетов доминировали грубые характеры: сквернословие, меркантильное отношение к дамам, дебоширство во время практических плаваний.
Художественные наклонности, включая музыкальные интересы Римского-Корсакова, в таковых критериях не поощрялись. За их быстрее можно было получить от сверстников кулаком в лицо. Но молодой Коля сходу показал окружающим, что может за себя постоять.
В корпусе я поставил себя недурно меж товарищами, дав отпор пристававшим ко мне как к новенькому, вследствие что меня оставили в покое. Я ни с кем, но, не ссорился, и товарищи меня обожали
Обожали Колю не только лишь товарищи, да и учителя — о этом молвят его хорошие академические результаты. В его личном деле отмечены высочайший уровень владения русским языком, глубочайшие познания математики, географии и истории, свободное владение французским. Вообщем, по его своим словам, «в военно-будничной прозе училища» ему было совершенно не до занятий искусством: «Я произрастал в данной нам сфере чахло и вяло в смысле общего художественно-поэтического и интеллектуального развития».
Зато за 6 лет обучения он освоил военно-морские дисциплины, включая артиллерию, судостроение, астрономию и арифметику. Практические способности отрабатывались во время плаваний на учебном судне «Прохор», капитаном которого был его брат.
На корабле будущий автор столкнулся с жестокими реалиями службы. Дисциплинарные меры включали физические наказания. К примеру, офицеры прилюдно колотили матросов, вернувшихся на судно в нетрезвом состоянии.
«Лейтенант Дек, стоя у входной лестницы, встречал всякого опьяненного матроса ударами кулака в зубы. Командиры и офицеры, командуя работами, бранились виртуозно-изысканно, и отборная брань заполняла воздух густым смрадом», — описывал Николай свою службу.
«16-летний ребенок, игравший в музыку»
Даже в грозных критериях Морского кадетского корпуса Римский-Корсаков не растерял энтузиазма к музыке. В свободное от учебы время он посещал спектакли Мариинской оперы, а карманные средства растрачивал на приобретение нот. Юный Николай стал поклонником творчества Миши Глинки, произведения которого, по его собственному признанию, вызывали у него чувство влюбленности.
Я, кажется, впервой ощутил конкретную красоту гармонии… В Глинку я был влюблен
С озари 1858 года Римский-Корсаков стал брать уроки у пианиста Федора Канилле. Под управлением учителя молодой музыкант сделал 1-ые маленькие пьесы, при всем этом оставаясь, по своей оценке, дилетантом.
«Я был 16-летний ребенок, страстно любивший музыку и игравший в нее. Меж моими дилетантскими занятиями и настоящею деятельностью юного музыканта, хотя бы ученика консерватории, было практически столько же различия, как меж игрой малыша в бойцы и войну и реальным военным делом», — писал в воспоминаниях Римский-Корсаков.
Канилле познакомил Колю с Милием Алексеевичем Балакиревым, который в дальнейшем сыграл главную роль в становлении Римского-Корсакова как музыканта. Балакирев — создатель знаменитой «Могучей кучки», творческого объединения, в которое входили Модест Мусоргский, Александр Бородин и Цезарь Кюи. Под воздействием Балакирева, чьи советы и импровизации Римский-Корсаков ценил в особенности высоко, он приступил к работе над Первой симфонией, ставшей его первым большим сочинением. Ее часть будет написана во время огромного путешествия Николая по Атлантическому океану.
Но прямо перед сиим Николай попрощается с большенный частью собственного прошедшего: опосля тяжеленной заболевания в весеннюю пору 1862 года умрет его 78-летний отец. Парень приедет в родной Тихвин очень поздно и не успеет застать его в {живых}.
«Излишнее количество вина потреблялось часто»
Римский-Корсаков с различием окончил учебу, заняв шестое пространство в выпуске, и получил звание гардемарина. Его направили на клипер «Алмаз», который участвовал в экспедиции российского флота к берегам Северной Америки. Одни биографы говорят о том, как автор все путешествие не выпускал из рук нот и пера, остальные — как рвался возвратиться на сушу, чтоб продолжить занятия музыкой. Вообщем, сам Римский-Корсаков в собственной биографии обрисовывает совсем другие условия и происшествия.
Во время стоянки в Нью-Йорке экипаж следил за событиями Штатской войны в США (Соединённые Штаты Америки - государство в Северной Америке). Свободное время, которого была уйма, мореплаватели проводили в осмотре достопримечательностей, посещениях ресторанов и дуракавалянии.
«В чем состояло препровождение нашего времени в Америке? Присмотр за работами, стоянье на вахте, чтение в значимом количестве и достаточно бестолковые поездки на сберегал чередовались меж собой. При поездках на сберегал, по приходе в новейшую местность, заурядно осматривались кое-какие достопримечательности, а потом следовало хождение по ресторанам и сидение в их, сопровождаемое пищей, а время от времени и выпивкой», — говорил он.
Огромных кутежей меж нами не было, но излишнее количество вина сделалось потребляться часто. Я тоже в этих вариантах не отставал от остальных
Римский-Корсаков позднее отмечал, что подобные занятия отодвинули музыку на 2-ой план, — он так отлично смог запамятовать свое увлечение, что, возвратившись домой, даже не притронулся к фортепиано: «Я сам стал офицером-дилетантом, который не прочь время от времени поиграть либо слушать музыку; мечты же о художественной деятельности разлетелись совсем, и не было мне жалко тех разлетевшихся желаний».
Ситуацию выручили старенькые друзья. В осеннюю пору 1865 года, переведенный на береговую службу в Петербург, Римский-Корсаков возобновил роль в собраниях балакиревского кружка. Под воздействием коллег он доработал Первую симфонию, вдохновляясь народными мелодиями. Премьера свершилась в декабре 1865 года на концерте Бесплатной музыкальной школы под управлением Балакирева. Сочинение, сделанное в неповторимых критериях — отчасти во время океанских штормов, отчасти в послевоенном Петербурге, — сделалось не только лишь первым большим произведением композитора, да и эмблемой преодоления противоречий меж военной службой и творческим призванием.
С 1865 по 1873 год Римский-Корсаков нес береговую службу в Кронштадте, совмещая ее с композиторской деятельностью. В 1873 году он совсем вышел в отставку, посвятив себя музыке.
«Охарактеризовывал мою сочинительскую природу как женскую»
Еще в конце 1860-х годов Римский-Корсаков, вдохновляясь творчеством Гектора Берлиоза и Ференца Листа, обратился к романтичному программному симфонизму. Его произведения этого периода имели литературную либо сюжетную базу, сопровождаемую авторскими пояснениями для слушателей.
Первой работой в этом стиле стала музыкальная картина «Садко», сделанная в 1867-м по мотивам российских былин. Вначале «Садко» был затеей композитора Модеста Мусоргского, но тот «оставил идея писать его» и предложил идею товарищу. В данной нам работе автор употреблял уникальный гармонический ряд, получивший заглавие «палитра Римского-Корсакова». Звуки эти имитировали подводный мир. Позднее темы из «Садко» вошли в одноименную оперу.
В 1868 году Римский-Корсаков начал работу над симфонической сюитой «Антар», основанной на одноименной восточной притче Осипа Сенковского. Вначале загаданная как 2-ая симфония, композиция была переименована в сюиту, что отразило ее программный нрав и связь с литературным первоисточником.
В этот период Римский-Корсаков и его товарищи по «Могучей кучке» нащупали творческий способ, который более подступал композитору-моряку.
Балакирев, глас которого был в то время преобладающим и решающим в нашем кружке, отдавая моему произведению известную дань покровительственного и поощрительного восхищения, охарактеризовывал мою сочинительскую природу как женскую, нуждающуюся в оплодотворении чужими музыкальными идеями
С середины 1860-х автор интенсивно участвовал в окончании и редактировании произведений современников. Вместе с Цезарем Кюи он доработал оперу «Вильям Ратклиф», а по завещанию Александра Даргомыжского инструментировал и дописал партитуру его оперы «Каменный гость». В особенности тесноватым сделалось сотрудничество с Мусоргским. Композиторы жили в одной комнате, вместе употребляли рояль, разделяя время работы: Мусоргский занимался с утра до службы, Римский-Корсаков — деньком.
«Кричали песню вольницы вволю»
К концу весны 1868 года музыкальный кружок Балакирева сблизился с семьей Пургольдов, которые тоже увлекались музыкой. Из 3-х сестер Пургольд только одна была незамужней — пианистка Надежда. Она писала маленькие пьесы и увертюры, изучала теорию музыки, дружила с участниками «Могучей кучки», а самое основное — интенсивно игралась их произведения. Юный автор не сумел устоять, тем наиболее что Надежда посодействовала ему в работе над «Псковитянкой».
Возможности пианистки были непревзойденными — к примеру, она записала по памяти непростой антракт из оперы, сходу адаптировав его для оркестра, что было задачей, мягко скажем, не для новенького.
Надежда не была единственной, кто помогал композитору
Петр Чайковский предоставил либретто, фрагменты которого употреблял Римский-Корсаков, а Модест Мусоргский написал хоры для третьего деяния. Премьера в 1873 году в Мариинском театре имела фуррор, в особенности посреди студентов-медиков, которые, по мемуарам Римского-Корсакова, «кричали в коридорах академии песню вольницы вволю».
В 1871 году во время совместного чтения повести Гоголя «Майская ночь (то есть темное время суток)» Римский-Корсаков сделал Пургольд предложение. Они поженились через год, а еще спустя восемь лет автор предназначил супруге оперу «Майская ночь (то есть темное время суток)», премьера которой свершилась в Мариинском театре. Супруге был посвящен и пронизывающий романс «Ночь (то есть темное время суток)», который критик Владимир Стасов охарактеризовал как переход к наиболее чувственной и теплой манере творчества.
В браке родились семеро деток. Но этот альянс скрепила сначала музыка. Николай до конца жизни восторгался фортепианной игрой Надежды.
«Никто не мог представить, чтоб я ничего не знал»
В 1870-х начался зрелый период в карьере Римского-Корсакова. Это время Николая-преподавателя: он занял должность доктора Санкт-Петербургской консерватории, а потом стал инспектором военных оркестров Морского министерства Русской империи. В 1874-м его назначили к тому же директором Бесплатной музыкальной школы. Римский-Корсаков стремительно понял, что для того, чтоб преподавать, познаний у него мало. 1-ое время выходило скрывать это от учеников только за счет репутации.
Мне помогало то, что никто из учеников моих на первых порах не мог для себя представить, чтоб я ничего не знал, а к тому времени, когда они могли начать меня раскусывать, я уже кое-чему понаучился
Обучался Римский-Корсаков, как говорил Петр Чайковский, «с таковым рвением, что скоро школьная техника сделалась для него нужной атмосферой». Доходило до того, что Николай посещал занятия с теми же студентами, которым преподавал.
Он не оставлял и сочинительство. По требованию фольклориста Тертия Филиппова автор подготовил сборник российских народных песен, уделив особенное внимание старым обрядовым и языческим напевам. Эти исследования легли в базу опер «Майская ночь (то есть темное время суток)» и «Снегурочка», сделанных сначала 1880-х. «Снегурочка» по пьесе Александра Островского стала глубочайшим погружением в мир славянской мифологии. Создатель пьесы высоко оценил музыку, отметив ее способность передать «поэзию российского языческого культа» и эволюцию героини от прохладной отстраненности к страстности.
Премьера «Снегурочки» в 1882 году в Мариинском театре сделала Римского-Корсакова звездой фольклорно-эпического жанра, который как раз набирал популярность.
В 1880-х ушли из жизни близкие друзья Римского-Корсакова по «Могучей кучке» — Мусоргский и Бородин. Над их незаконченными произведениями Николай потом трудился годами. За это десятилетие ему удалось нескончаемо почти все: классифицировать познания о теории музыки, которые до того времени существовали беспорядочно, как будто волны в бурю, и сохранить традиции «Могучей кучки». В конце концов, установилась пора применить способности в полную мощность — крайнее десятилетие XIX века Римский-Корсаков принялся интенсивно творить.
«Побледнели от волнения и возмущения»
1890-е стали для Римского-Корсакова, разменявшего уже 4-ый десяток, временем расцвета. В 1892-м была сотворена «Млада», в базе которой лежали легенды полабских славян. Работа стала неповторимым тестом, объединившим элементы оперы, балета и феерии. В 1895-м свершилась премьера оперы «Ночь (то есть темное время суток) перед Рождеством» по повести Гоголя. Публика встретила ее холодно, но Римского-Корсакова это не приостановило — в 1896-м он ворачивается к «Садко», делая на базе старенькых наработок уже всеполноценную оперу.
Возвращение к былине о новгородском гусляре сделалось поворотным моментом карьеры
Возвращение к былине о новгородском гусляре сделалось поворотным моментом. Невзирая на недовольство Николая II, назвавшего оперу скучноватой, «Садко» с триумфом прошел в Столичной личной опере Саввы Мамонтова.
До конца 1890-х Римский-Корсаков сочинил еще несколько опер, посреди которых «Моцарт и Сальери», «Сударыня Вера Шелога» и «Королевская жена». В эти годы он оставался одним из самых фаворитных композиторов в Рф. К июню 1899 года — столетию со денька рождения Пушкина — он собирался окончить оперу «Притча о царе Салтане», но создать это успел только через год. Премьера прошла в ноябре в Москве, при этом декорации к постановке делал живописец Миша Врубель, а его супруга Надежда Забела-Врубель игралась в опере роль Царевны Лебеди. «Притча о царе Салтане» стала так огромным хитом, что еще при жизни Римского-Корсакова ее растащили на части — стали играться отдельные увертюры и мелодии.
Наша родина тем временем оказалась на пороге перемен, которые Римский-Корсаков повстречал экзальтированно. В разгар революции 1905 года он открыто поддержал студентов, потребовав автономии Петербургской консерватории, ее независимости от Правительского российского музыкального общества. Опосля публикации в газетах протестного письма его уволили, что вызвало массовый уход профессуры, включая Александра Глазунова и Анатолия Лядова. Автор Миша Гнесин вспоминал, как Римский-Корсаков и Глазунов, «побледневшие от волнения и возмущения», добивались закончить преследования учащихся. В осеннюю пору 1905 года, с предоставлением консерватории автономии, преподаватели возвратились.
Римского-Корсакова тем временем ожидало уже международное призвание
В 1906-м он был избран знатным членом Шведской царской академии музыки, а потом стал членом-корреспондентом Парижской академии роскошных искусств. Конец творческого пути композитора ознаменовала опера по притче Пушкина «Золотой петух». Либретто Владимира Бельского, заполненное сатирой на бюрократию и бездарность власти, вызвало гнев цензуры.
Образ царя Дадона просто ассоциировался с личностью Николая II, а финишная реплика Петуха — «Цари, лежа на боку!» — звучала как политическая издевка. Премьера свершилась в сентябре 1908 года в театре Солодовникова — уже опосля погибели создателя.
Крайние годы жизни Римский-Корсаков очень хворал. Из-за заболевания он так и не поехал в Париж на «Российские сезоны» Сергея Дягилева, узреть которые жаждал всей душой. Он погиб 21 июня 1908 года в собственной усадьбе в Любенске Псковской губернии на 65-м году жизни.
***
«Садко» и «Притча о царе Салтане», «Снегурочка» и «Золотой петух», бессчетные симфонии и сюиты — вклад Римского-Корсакова в русскую музыку и ее популяризацию нереально переоценить и на данный момент. Но не наименее принципиально и то, что, невзирая на славу и признание, нереально отыскать ни 1-го скандала с ролью композитора, ни 1-го свидетельства его звездной заболевания либо крутого характера.
Он казался серьезным и сдержанным — но, как гласили знавшие его современники, повстречать человека добрее было нереально. Редчайшая фигура в истории искусства, полной тех, чей гений совмещался со злодейством, Римский-Корсаков полностью может служить примером не только лишь композиторам и музыкантам, но в том числе и тем, кто стремится выстроить свою судьбу, не отказываясь от мечты. Его путь гласит о том, что отыскать призвание не постоянно выходит с первого раза. Но основное — находить, тогда и свое дело станет путеводной звездой в мире бурь и штормов.
