10:33, 27 августа 2025
Выдающийся российский живописец Василий Верещагин писал красивые пейзажи, портреты и картины на бытовые темы, но подлинную мировую славу он получил как художник-баталист. Красивый офицер, Верещагин участвовал во всех войнах, которые вела Русская империя, и сразу не мог терпеть войну, демонстрируя на собственных полотнах ее одичавшую и беспощадную суть. В этом проявился дуализм нрава сложного, волевого и противоречивого человека. О вояке и творце, бесстрашном бойце и превосходном художнике «Лента.ру» ведает в рамках проекта «Жизнь восхитительных людей».
«Верещагин, уходи с баркаса!»
С утра 13 апреля 1904 года из блокированной японским флотом гавани Порт-Артура вышел флагманский броненосец российского флота «Петропавловск».
Это был один из самых массивных кораблей собственного класса в мире. Вступив в строй в 1899 году, он имел наиболее 11 тыщ тонн водоизмещения, 112,5 метра в длину, был вооружен 4-мя орудиями головного калибра 305 мм, двенадцатью 152-мм орудиями и 38 наиболее маленького калибра. Численность экипажа как флагманского корабля насчитывала наиболее 750 человек.
Вкупе с вице-адмиралом Макаровым на флагмане находилось в то утро практически все командование Тихоокеанского флота, включая начальника штаба величавого князя Кирилла Владимировича. На командном мостике броненосца рядом с Макаровым делал зарисовки начавшегося боя с японской крейсерской эскадрой живописец Василий Верещагин.
Намедни в письме домой, датированном 12 апреля 1904 года, Верещагин писал:
На данный момент пищу на адмиральский корабль «Петропавловск», с которого вот уже три ночи ездил на сторожевое судно… Вчера выходили в море, но врага не лицезрели. Я подбиваю Макарова пойти далее, но не понимаю, согласится ли
Японские корабли начали отход. Ведя огнь, российские броненосцы и крейсера двинулись вперед и оказались на установленном японцами минном поле. Это была умелая ловушка.
В 9:43 в носовой части с правого борта «Петропавловска» раздался взрыв. И здесь же очередной, ужасной силы — сдетонировал боезапас. Носовую 305-мм орудийную башню выкинуло в море, столб дыма, воды и огня поднялся на высоту 10-этажного дома.
Рухнувшая фок-мачта накрыла командный мостик. Большой корабль стал стремительно погружаться в воду, и здесь взорвались паровые котлы. Две минутки спустя разорванный напополам броненосец скрылся в прохладных водах Желтоватого моря
Макаров, отлично знавший Верещагина еще по Российско-турецкой войне, уговаривал его не идти в море, не рисковать, но тот умел настоять на собственном. Видимо, Макаров что-то предчувствовал. Незадолго до смерти он писал отпрыску:
Душа моя в смятении, что я никогда не испытывал. Начинаю уже что-то улавливать, но смутно пока. Вот Верещагин что-то мне пробует разъяснить, но сбивчиво, как все эти живописцы и поэты (ты им не веруй, публика это шальная!). Вот такое у меня настроение, сынок. Но знаешь пока о этом ты один. Молчи, как положено мужчине, но запомни…
Невзирая на все уговоры, с корабля Верещагин не ушел и повстречал свою погибель как вояка и как живописец. Чудом спасшийся командир корабля капитан 1-го ранга Николай Яковлев потом вспоминал, что практически за несколько секунд до взрыва «Петропавловска» Верещагин делал спешные зарисовки боя в собственном полевом альбоме.
В момент смерти величавому русскому художнику и отважному вояке Василию Васильевичу Верещагину был 61 год. Сзади осталась красивая, заполненная событиями и свершениями жизнь.
«Решение отдаться живописи сказалось точно и твердо»
Василий Верещагин был сложным, мощным, волевым человеком. Профессиональным живописцем, осуждавшим и проклинавшим войну, и сразу прирожденным воякой, не представлявшим без нее свою жизнь. Внутренний конфликт (наиболее острый способ разрешения противоречий в интересах, целях, взглядах, возникающий в процессе социального взаимодействия) меж творцом и бойцом и обусловил сущность его личности и судьбу.
Он возник на свет 14 (26) октября 1842 года в городке Череповце в семье уездного предводителя дворянства Василия Васильевича Верещагина. Твердый и авторитарный отец, отставной офицер, от всей души считал военную службу единственным достойным занятием для дворянина. Мама, Анна Николаевна Жеребцова, происходила из известного тверского дворянского рода, имевшего монгольские корешки. Дома она предпочитала гласить по-французски, которым обладала даже лучше российского. Была холодна и высокомерна.
В семье родилось 11 деток, Василий — 4-ый по счету. До восьми лет он жил в имении Петровка, на месте которого на данный момент плещутся изумрудные воды Рыбинского водохранилища. О собственном детстве Верещагин говорил:
Я обучался поначалу у мамы, позже у гувернера-немца, не из ученых; позже у не посвященного еще в попки, кончившего курс семинариста. Потом в Александровском молодым кадетском корпусе и потом в Морском кадетском корпусе, ибо, непонятно почему, предназначен был в мореплаватели. Богу одному понятно, почему конкретно в мореплаватели… Никогда не обожал никакой службы, а тем наиболее морской…
Проходя мореходную практику, молодой кадет совершал долгие тренировочные походы на парусных фрегатах «Светлана», «Камчатка» и «Генерал-адмирал», побывав в Великобритании, Дании, Германии и Франции. Страсть к путешествиям у пытливого юноши осталась на всю жизнь.
Верещагин отлично обучался, сдавая на непревзойденно даже постылые предметы вроде арифметики, но дела с товарищами и преподавателями выстраивал тяжело, был болезненно самолюбив, самоуверен, запальчив, эгоцентричен, «добивался внимания к для себя и не весьма отягощал себя заботами насчет осознания остальных», близких друзей не имел.
Одним из предметов обучения было рисование, и молодой кадет сходу же направил на себя внимание выдающимися возможностями. В 16 лет Верещагин серьезно занялся рисованием. Сразу с обучением в корпусе он начал пару раз в недельку посещать Рисовальную школу Правительского общества поощрения живописцев.
Издавна уже во мне сказывалось желание серьезно обучаться живописи, обучаться не для утехи лишь, как задумывались папаша с мамой, а для того, чтоб предназначить искусству всю жизнь со всеми силами, желаниями и помыслами (...) решение отдаться живописи сказалось точно и твердо
Корпус Верещагин закончил первым гардемарином, был произведен в мичманы, но всего через недельку опосля получения офицерских эполет уволился со службы. Отец ощущал себя опозоренным и был в ярости. Он заявил, что с этого момента отпрыск не получит от него ни копейки, но угроза не подействовала. В том же 1860 году Василий получил маленькую стипендию от Общества поощрения живописцев и поступил в Петербургскую Академию художеств. Так впервой в его судьбе живописец одержал победу над воякой.
«Я буду постоянно созодать то и лишь то, что сам нахожу неплохим»
В академии Верещагин с огромным энтузиазмом взялся за дело, но весьма стремительно разочаровался в качестве преподавания. Ограниченный академический подход к созданию полотен его совсем не удовлетворял.
Юному, жаркому и тщеславному юноше хотелось изображать настоящую жизнь, а не нескончаемо копировать древние сюжеты и романтические виды Италии. За студенческую работу «Избиение женихов Пенелопы» (1863) он получил золотую медаль и в бешенстве спалил картину
Уже в самом начале творческого пути Василий Верещагин уверился во мировоззрении, что он талантливее всех узнаваемых ему преподавателей, а означает, ничему научиться у их не сумеет.
Скопив мало средств, парень отправился за впечатлениями на Кавказ. Из-за отсутствия средств поездка оказалась весьма тяжеленной и затянулась на год. На физическом уровне мощный и нетребовательный в быту, парень брался за всякую работу, не прекращая созодать наброски в полевых тетрадях. Трудности закалили и без того мощный и решительный нрав. Бедственное положение изменило в один момент приобретенное наследие — скоропостижно скончался дядя художника.
Верещагин осознавал, что, вроде бы одарен он ни был, отменная школа ему нужна, и отправился за сиим во Францию. В 1864 году он поступил в Парижскую Академию роскошных искусств, да и там не отыскал того, что находил. Учеба (совокупность организованных мероприятий, направленных на получение знаний, умений, приобретение опыта) в Париже не много различалась от учебы в Санкт-Петербурге, живописец же стремился отыскать свой уникальный красочный стиль.
Свое творческое и актуальное кредо юный человек определил верно и без излишней скромности:
Я буду постоянно созодать то и лишь то, что сам нахожу неплохим, и так, как сам нахожу это необходимым
В 1866 году на Парижском художественном Салоне российский студент выставил кавказский цикл картин. Живое и реалистическое изображение экзотичного быта народов Кавказа вызвало зрительский экстаз. Часть картин была куплена за отличные средства, что уверило художника в корректности избранного им пути. В том же году он оставил академию, даже не получив диплома, возвратился в Россию и помирился с папой, по протекции которого получил должность картографа военного ведомства.
«Блистательное мужество и храбрость»
Работа военного картографа подразумевала долгие поездки на окраины широкой Русской империи, повсевременно прираставшей новенькими территориями на юге и востоке.
В весеннюю пору 1868 года эмир Бухары, подстрекаемый турками и британцами, объявил Рф священную войну. Верещагин вызнал, что штабу генерал-губернатора Туркестана Константина Кауфмана требуется картограф, и здесь же предложил свои услуги, стремясь попасть на театр боевых действий. Скоро в чине прапорщика он отбыл в Самарканд.
В мае 1868 года маленькой российский гарнизон Самарканда был нежданно осажден хивинцами, которых насчитывалось до 50 тыщ.
Осада Самарканда продолжалась недельку. Противнику удалось подорвать стенку крепости. Нападавшие с одичавшими криками хлынули в образовавшуюся брешь и нарвались на встречный штыковой удар российской пехоты, который возглавил прапорщик Верещагин. С большущими потерями неприятель был отбит
За «блистательное мужество и храбрость, проявленные при обороне Самаркандской оплота» Василий Васильевич получил орден Святого Жору — боец брал убедительный реванш у художника.
Но недолго вояка услаждался славой. Дуализм противоречивой натуры брал свое. Настал черед художника и путника. В 1870 году Верещагин побывал в Семиречье, Киргизии, на озере Иссык-Куль, у отрогов Тянь-Шаня и в Западном Китае, где в это время правитель усмирял непокорливых дунган (китайских мусульман). А потом на целых три года основался в Мюнхене, где вдова его товарища, германского художника Теодора Горшельта, предоставила ему комфортную мастерскую. Тут в 1871-1874 годах и была сотворена именитая «Туркестанская серия» художника.
«Я пишу войну так, как она есть»
Туркестанский цикл состоял из 30 огромных картин, наиболее 80 этюдов и 130 карандашных рисунков. В нем Василий Верещагин показал себя как выдающийся художник-баталист. Центральное пространство в цикле занимают картины на военные темы, конкретно они имели колоссальный фуррор и в Рф, и за рубежом и обусловили главный творческий путь Верещагина как художника войны.
В XIX веке российская батальная живопись занимала видное пространство посреди остальных красочных жанров. Академические художники-баталисты данной для нас эры обычно демонстрировали войну условно-парадной и зрелищно-эффектной, являясь, на самом деле, историографами официальных побед российской армии.
«Туркестанская серия» Василия Верещагина была другой — беспощадной, кровавой и жестокой. По чувственному действию ее можно сопоставить только с «Страхами войны» Франсиско Гойи. Но «страхи» Гойи не были известны при жизни испанского художника — покажи он их тогда, и ему бы не миновать гарроты. В первый раз размещена эта серия была в 1868 году — спустя 40 лет опосля погибели Гойи. Лицезрел ли ее Верещагин? По утверждению его близкого друга — историка и критика Владимира Стасова, нет, не лицезрел.
Самая популярная картина серии — «Апофеоз войны» (1871). На ней изображена большущая пирамида черепов на фоне разрушенного старого городка и обугленных засохших деревьев. Единственная жизнь в этом королевстве мертвых представлена сворами воронов. На раме картины сохранилась вырезанная художником надпись:
Посвящается всем величавым завоевателям, прошедшим, реальным и будущим
Беспощадная драматичность.
Три огромные картины «Высматривают» (1873), «Нападают врасплох» (1871) и «Окружили — преследуют» (1872) воспринимаются как связный рассказ о судьбе 1-го из отрядов российской армии, погибших в Туркестане.
Последующие три картины переносят зрителя в стан фаворитов. На картине «Представляют трофеи» (1872) бухарский эмир любуется трофеями — грудой голов российских боец. «Торжествуют» (1872) — на площади у прекрасного строения медресе Шир-Дорвей в Самарканде выставлены на шестах отрубленные головы российских боец, а религиозный фанатик разжигает ненависть толпы. «У гробницы святого. Благодарят Всевышнего» (1873) — эмир молится на могиле Тимура Тамерлана.
На полотне «Смертельно раненый» (1873) запечатлен момент смерти российского бойца, простреленного вражеской пулей. Он еще на ногах, конвульсивно зажимает рану на груди, но его жизнь быстро уходит совместно с пульсирующей кровью (внутренней средой организма). На лице недоумение и кошмар. Еще секунда, крайний шаг — и он упадет на желтоватый песок. Вверху рамы авторская надпись: «Ой уничтожили, братцы… уничтожили… ой погибель моя пришла!..»
Дополняют батальные полотна изображения бытовых сцен: «Дервиши в торжественных нарядах», «Опиумоеды», «Продажа ребенка-невольника», «Самаркандский зиндан»… Картины тонко передают психологию и трагедию людей, поставленных в беспощадные условия существования.
1-ый показ «Туркестанской серии» прошел в Хрустальном дворце в Лондоне. Он сопровождался выставкой экзотичных предметов и аутентичной жив музыкой. То, что увидела публика, сделалось для нее абсолютным откровением. Средняя Азия стала не магической государством из восточных сказок, а настоящей, броской, одичавшей, ужасной, нецивилизованной и полностью неведомой европейцам.
В последующем году экспозиция приехала в Санкт-Петербург, и здесь разразился скандал. Заместо ожидаемых победно триумфальных полотен зрители узрели весь кошмар и животную дикость войны. Художника обвинили в антипатриотизме, оскорблении Русской армии и востребовали убрать «порочащие воинскую честь картины». Возмущенные профессора-академисты называли Верещагина дилетантом-недоучкой. Гласили даже, что сам будущий правитель Александр III, ознакомившись с выставкой, был в ярости:
Обычные его тенденциозности противны национальному самолюбию, и можно по ним заключить одно: или Верещагин скотина либо совсем помешанный человек
Убрать картины живописец отказался, заявив: «Я пишу войну так, как она есть».
К всеобщему удивлению, прямо с выставки всю серию картин заполучил для собственной галереи именитый столичный собиратель и меценат П. М. Третьяков, считавшийся огромным знатоком живописи, заплатив за нее 92 тыщи рублей серебром. Опосля этого отношение к художнику резко поменялось, газеты стали печатать экзальтированные отзывы о художественном достоинстве полотен, а академия даже попробовала присвоить Верещагину звание доктора живописи, отчего он отказался, вызвав новейший скандал и новейшую серию проклятий.
Но, как это обычно бывает, шум и скандалы лишь прибавили художнику известности, а репутация вольнодумца — популярности посреди прогрессивно мыслящей творческой интеллигенции. К тому же всем уже сделалось разумеется — в Рф возник новейший большенный живописец.
«Э-э, да никак я ранен? Так и есть, вся рука в крови (внутренней средой организма человека и животных)»
Страсти вокруг мятежного живописца бурлили, а сам он тем временем отправился в новое огромное путешествие. Сейчас в Индию и Тибет с женой. Еще будучи в Мюнхене, Верещагин женился на Элизабет Марии Фишер, называвшей себя на российский манер Елизаветой Кондратьевной.
Итогом путешествия стали около 150 этюдов, отражающих древнейшую культуру, природу, архитектуру, характеры, традиции и этнические типы таинственной восточной страны. В 1876 году в полюбившемся ему Мюнхене живописец начал работу над индийским циклом огромных полотен.
Посреди наилучших работ этого периода — «Мавзолей Тадж-Махал в Агре» (1874). При разработке данной для нас картины живописец употреблял насыщенные, открытые цвета, отчего незапятнанная белизна мрамора и колоритная синева южного неба смотрятся в особенности красиво.
В таковой же технике исполнены и прекрасные пейзажи Тибета и Гималаев: «Ледник по дороге из Кашмира в Ладакх» (1875), «Горный ручей в Кашмире» (1874), «Гималаи вечерком» (1874) и остальные. В этих работах Верещагин стал живописцем, тонко передающим величавую красоту природы.
Работа над индийским циклом была прервана начавшейся Российско-турецкой войной (1877-1878). Верещагин немедля возвратился в Россию. В нем вновь оживился боец, отодвинувший художника-пацифиста на задний план.
На театр военных действий Верещагин прибыл в качестве 1-го из штабных адъютантов главнокомандующего Дунайской армией с правом вольного передвижения по войскам, но без казенного содержания. Это позволило ему постоянно быть там, где происходили активные военные деяния, и принимать в их самое конкретное роль. В работающей армии служили офицерами и два брата Василия Васильевича — Сергей и Александр.
Наброски и этюды будущих картин Верещагин делал на передовой, в траншеях, на батареях, посреди боец, во время боя и в деньки истязающей осады, в самых жарких точках войны — во время переправы через Дунай, под Плевной и на Шипке.
В июне 1877 года во время захвата миноноской «Шуточка» турецкого парохода на Дунае Верещагин был серьезно ранен. Ах так он вспоминал о этом эпизоде:
«Шуточка» была совершенно разбита. Оказались огромные пробоины не только лишь выше, да и ниже ватерлинии. Свинца, накиданного выстрелами, собрали и выкинули несколько пригоршней... Я ранен в бедро, в мягенькую часть. Поднявшись опосля удара, я всегда как и раньше стоял, но, чувствуя какую-то неловкость в правой ноге, стал ощупывать нездоровое пространство: вижу, брюки разорваны в 2-ух местах, палец свободно заходит в мясо. Э-э, да никак я ранен? Так и есть, вся рука в крови (внутренней средой организма человека и животных). Итак вот что означает рана. Как это просто!
Пуля либо картечь прошла через бедро навылет, «перебила мышцу (Предназначены для выполнения различных действий: движения тела, сокращения голосовых связок, дыхания) на волос от кости, тронь здесь кость, верная бы погибель». Исцеление ранения заняло около 2-ух месяцев, опосля что Верещагин возвратился в войска.
3-ий, плохой и самый кровопролитный, штурм Плевны Верещагин следил с высочайшего холмика, находясь в свите Александра II. Позже этот эпизод отыскал отражение в картине художника «Александр II под Плевной 30 августа 1877 года».
На этот денек пришлись именины правителя, и командование российской армией решило преподнести ему подарок, захватив турецкую крепость. Настроение у всех было приподнятое, слуги разносили шампанское. Но штурм не удался, утраты были громадны. Посреди убитых оказался и адъютант генерала Скобелева Сергей Верещагин. Тяжело ранен был иной брат — Александр. Отыскать и похоронить тело брата Василию не удалось. Турки раздевали убитых и уродовали их тела до неузнаваемости.
За схватка на Шипке около деревни Шейново, в каком боевой офицер Верещагин показал отвагу, а российская армия одержала главную победу над турками, он был представлен к почтенной заслуге — «Золотой шпаге», но принять ее отказался, верный своим принципам «вредоносности титулов и символов отличия».
«Я желал созидать огромную войну»
Война завершилась, и на замену отважному бойцу здесь же возвратился ненавидящий ее всей душой живописец. «Я желал созидать огромную войну и представить ее позже на полотне не таковой, какой она по традиции представляется, а таковой, какая она есть в реальности», — писал Верещагин опосля демобилизации.
Полотно «Побежденные. Панихида» (1878-1879) сделалось самым мощным и ужасным обличением кошмара войны в творчестве живописца.
Большущее, уходящее за горизонт поле мертвых под томным низким небом покрыто телами погибших, еле видными посреди выгоревшей травки. Слева две горестные фигуры: полковой священник, читающий молитву, и боец. Сзади их — приготовленная братская могила с обычным древесным крестом
В Рф и за рубежом люди были потрясены мощью и величием полотна. А военные бюрократы обычно обвинили прапорщика Верещагина в клевете на русскую армию и даже добивались отобрать у него единственную военную заслугу, которую он принял еще за Туркестан, — орден Святого Жору.
Подверглись критике и превосходные батальные полотна «Перед атакой. Под Плевной» (1881), «Опосля атаки. Перевязочный пункт под Плевной» (1881). Эти картины тяжело давались художнику, пару раз во время работы он даже порывался их спалить.
Вновь, по-прежнему, заместо победного пафоса на их была запечатлена томная правда войны. На первой картине готовые ринуться в атаку бойцы изображены плотной, сжатой в единое целое массой. Напряжение и концентрация добивается пика, еще мгновение, и атака поделит их на {живых} и мертвых. На 2-ой картине — итог схватки: перед санитарными палатками лежат раненые. И это уже не единое целое, сейчас любой наедине со своим горем и болью (неприятного сенсорного и эмоционального переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани или описываемое в терминах такого повреждения).
В 25 картинах балканской серии Верещагину удалось передать не только лишь превосходный масштаб происходящих событий, да и личные, интимные чувства и переживания их участников.
«Если быть художником, то лишь таковым»
Осуждение художника в Рф дошло до того, что более обскурантистски настроенные представители общественности даже стали добиваться его ссылки в Сибирь. Не дожидаясь новейших проблем, Верещагин отправился в путешествие по Индии, а потом в Палестину и Иерусалим.
Результатом стала серия картин с видами Святой земли, этнографическими портретами местных обитателей, паломников и работы на религиозные темы. Сейчас на художника накинулась уже церковная церковь.
Опосля выставки в Вене духовенство обвинило Верещагина в еретической трактовке вида Святого семейства. Живописец изобразил Христа обыденным человеком, сидячим с пергаментом посреди сохнущего на веревках белья, мусора у забора, в каком копаются куры. Иосиф плотничает, Мария занимается детками. Картина именуется «Святое семейство» (1884-1885).
Снять с выставки «безбожное» полотно живописец отказался. В интервью одной из венских газет он произнес:
Да, я безбожник, и этого не скрываю. Христос, как знаменитая личность, рисуется в моем представлении обычным человеком, противоречивым по вине его биографов-евангелистов, но не лишенным мозга и справедливости… Кардиналы, патеры и остальные торговцы его именованием ничего общего с ним не имеют, ибо живут паразитически, в большинстве собственном сами они богохульники и никак не верующие…
За это заявление римский папа Лев XIII проклял российского художника, а местный священник в религиозном запале облил несколько картин серной кислотой, очень их повредив. Церковь добивалась от гостей выставки трехдневных покаянных молитв и больших пожертвований, что содействовало ее большенному успеху. Верещагину стали поступать предложения из Берлина, Парижа, Праги, Нью-Йорка...
Значимым произведением этого периода стала «Трилогия казней» (1884-1887), состоящая из 3-х картин: «Распятие на кресте во время владычества римлян», «Казнь через повешение в Рф» и «Взрывание из пушек в Английской империи». Очень смелая по собственной задумке, «Трилогия казней» была показана в Европе и США (Соединённые Штаты Америки - государство в Северной Америке), но в Рф не выставлялась.
Больший фуррор русскому художнику принесли выставки в США (Соединённые Штаты Америки - государство в Северной Америке). Для усиления драматического эффекта полотна были развешаны на темных стенках под броским электронным освещением. Показ сопровождался исполнением драматической музыки. За океаном экспозиция имела неописуемый фуррор. Юный Теодор Драйзер был потрясен...
…прекрасной передачей всех деталей боя, замечательными красками, правдивостью типов, трагизмом, чувством мощи, угрозы, кошмара и страданий, которыми были проникнуты все полотна. Кисть этого человека свидетельствовала о зрелости и глубине таланта, о только богатом воображении и характере… Если быть художником, то лишь таковым
«Золотая моя Лидушечка-хлопушечка, леденчик-бубенчик»
Все выставленные в Америке на продажу картины были раскуплены. Верещагина уговаривали остаться работать в США (Соединённые Штаты Америки - государство в Северной Америке), но его неодолимо тянуло на родину. Домой он возвратился с мировой славой, новенькими впечатлениями, большенными средствами и новейшей супругой.
Германская жена художника, Елизавета Кондратьевна, за 15 лет брака так и не научилась гласить по-русски. Во время путешествий и военных кампаний супруга она по большей части жила в Париже и верности ему не хранила, о чем он знал. С конца 1880-х супруги практически жили раздельно.
В 1890 году Верещагин писал супруге из Америки: «Кажется, мы толчем воду: доверие мое к тому, что ты можешь не поддаваться соблазну, утратилось и не воротится; держать тебя взаперти в деревне я не могу и не желаю, а смотреть, присматривать за тобой мне просто тошно — ввиду этого жить с тобою совместно я не буду больше никогда».
2-ой брак оказался счастливым. Лидия Андреевская работала пианисткой на американских выставках художника. На момент заключения брака она была ровно вдвое его молодее: Верещагину исполнилось 46, Андреевской — 23. Верещагин весьма обожал супругу, писал ей чуток ли не раз в день из каждой поездки:
Золотая моя Лидушечка-хлопушечка, леденчик-бубенчик. Ты не можешь для себя представить, как я доволен, что читаю верно написанные российские слова и выражения. Я не виню супругу мою, но она постоянно гласила на мои замечания, что «с нее и этого достаточно», не понимая, до какой степени разрывала мне уши ее убийственная речь, писанье, даже шуточки. И вот сейчас я беседую с милым русским человеком, который любовь и привязанность свою выражает русским, а не чухонским языком…
В этом браке родилось четыре деток, и в крайние годы жизни живописец проводил с ними много времени и много сил уделял их воспитанию.
Возвратившись в Россию, Верещагин поселился на окраине Москвы, выстроив тут по собственному проекту красивый дом с просторной мастерской. Новейший цикл картин, посвященных войне 1812 года, оказался довольно патриотичным, чтоб примирить живописца с его идейными противниками.
20 огромных полотен, по воззрению критиков, «демонстрировали величавый государственный дух российского народа, его самоотверженность и героизм в борьбе с противником» и «сводили образ Наполеона с того пьедестала героя, на который он вознесен».
Наилучшие полотна данной для нас серии — «В штыки! Ура! Ура! (Атака)» (1887-1895), «С орудием в руках — расстрелять!» (1887-1895) и «Ночной привал величавой армии» (1896-1897). В 1902 году серия «1812 год» была продана Императорскому дому за 100 тыщ рублей.
«Возвратился! Ох, нехорошо это! Не быть добру!»
В крайние годы жизни Верещагин продолжал много путешествовать. Побывал на Кубе, Филиппинах, опять в США (Соединённые Штаты Америки - государство в Северной Америке), где написал картину «Взятие Рузвельтом Сен-Жуанских высот» (1902). Будущему президенту работа весьма приглянулась.
В забугорной прессе живописец повсевременно выступал против агрессивной политики и колониальных войн, стремясь к созданию в Европе пацифистского движения. В 1901 году его даже выдвинули на соискание первой Нобелевской премии мира.
Крайнее огромное путешествие Верещагин сделал в 1903 году в Японию. Возвратившись, он с опаской гласил о надвигающейся войне и предупреждал о недооценке настоящей силы японской армии и флота.
Российско-японская война началась в феврале 1904 года. И вновь, как уже бывало не раз, вояка в нраве Верещагина преодолел художника-пацифиста
28 февраля 1904 года Верещагин встал рано, напился чаю, стремительно попрощался с домашними и вышел. «Вдруг мы услышали резвые шаги отца… Отец стоял на пороге, лицо его выражало ужасное волнение, а глаза, в каких очевидно поблескивали слезы, он стремительно переводил с 1-го из нас на другого. Длилось это не наиболее одной либо 2-ух секунд, опосля что он резко оборотился и вышел», — вспоминал Василий Васильевич Верещагин — младший, которому тогда было двенадцать.
Древняя кухарка Верещагиных всплеснула руками: «Возвратился! Ох, нехорошо это! Не быть добру!» Живописец, которому исполнился 61 год, опять отчаливал на войну — последнюю в собственной жизни.
